— И все потому, что она — по-настоящему сильная личность, — добавил Броуди.
— Не знаю, может, ты и прав.
— Ты в полном порядке, — он с улыбкой коснулся ее лба. — Просто сложи два и два. И еще: сегодня тебе лучше переночевать у меня.
— Даже не знаю…
— Собирайся. — Он кивнул в сторону сумок: — А это, должно быть, ужин?
— Черт! Гребешки!
Рис метнулась к сумкам.
— Слава богу! Я уложила их вместе со льдом, они еще холодные.
— Мне нравятся гребешки.
— Ты еще не пробовал еду, которая тебе не нравилась бы, — она оперлась руками о стойку. — Пожалуйста, не дай мне окончательно раскиснуть.
— Я уже как-то говорил тебе, что терпеть не могу истеричных женщин.
— А еще ты говорил, что тебе нравятся невротички.
— Быть нервным — не значит быть истеричным. К тому же я решил, что ты — недостаточно нервная натура. Так что я поищу себе кого-нибудь получше, а пока попользуюсь тобой.
Рис потерла усталые глаза.
— Что ж, по крайней мере, честно.
— А ты пока можешь готовить для меня.
— Спасибо, — она опустила руки и взглянула на него. — Ты обнимал меня, пока я плакала. Вряд ли это могло тебе понравиться.
— Ну, это же не имело отношения к истерике. Просто тебе было больно. Только не превращай это в привычку.
— Знаешь, я люблю тебя.
Воцарилось долгое молчание. Когда он наконец заговорил, страх в его голосе мешался с досадой:
— Черт. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
Рис расхохоталась. Этот смех успокоил ее воспаленное горло и не менее воспаленные нервы.
— Похоже, я и в самом деле сошла сума. Не принимай это всерьез.
Обернувшись, она увидела, что Броуди смотрит на нее с боязливой осторожностью, как сапер на тикающую бомбу.
— В конце концов, если забыть о моих неврозах, я самая обычная женщина. Это не значит, что ты обязан отвечать на мои чувства. Просто когда человек сталкивается с тем, с чем пришлось столкнуться мне, он перестает относиться ко всему как к должному. Это касается и людей, и чувств. Знаешь, кто посоветовал мне вести дневник? Лечащий доктор. — Рис быстро собирала все необходимое. — В результате я смогла облечь в слова те мысли и чувства, которые не в состоянии была выразить вслух. Постепенно я научилась не только записывать свои эмоции, но и проговаривать их. Как это вышло, например, сейчас.
— Просто ты смешала в одну кучу доверие, чувство благодарности и наше взаимное влечение.
— Может, у меня и не все в порядке с головой, но уж в чувствах своих я в состоянии разобраться. Впрочем, если тебя это пугает, я могу позвонить Линде-Гейл. Поживу у нее, пока не решу, что делать дальше.
— Бери, что тебе нужно, и поедем, — повторил Броуди. — Не забудь: тебе еще ужин готовить.