— Шагай-шагай. Впервые видишь медведя?
— Так близко — да. Я и думать забыла про них. — Она на мгновение положила руку на грудь, чтобы убедиться, что сердце все еще там. — Всегда помнить о медведях — так сказано в моем путеводителе. Ну и встреча, — она снова коснулась груди. — По-своему он был даже красив. Такая зверюга.
— Он был бы куда агрессивнее, почуй он мертвое тело. Так что труп либо увезли, либо закопали очень глубоко.
Теперь ей пришлось сглотнуть.
— Еще один приятный образ. Пожалуй, мне действительно не помешает бокал вина.
Лишь оказавшись в машине, она почувствовала себя в полной безопасности. И тут же на нее навалилась усталость. Захотелось вздремнуть. Сумеречная, тихая комната. Наглухо запертые двери. И забвение.
Когда Броуди завел мотор, она прикрыла усталые глаза — всего на минутку. И тут же скользнула в глубокий сон.
Как же тихо она спала! Ни звука, ни шороха. Голова покоилась в уголке между сиденьем и окном. Руки недвижно лежали на коленях.
И что ему прикажете теперь делать?
Так и не определившись с ответом на этот вопрос, Броуди ехал совсем медленно, чтобы немного растянуть путь до города.
Она держалась куда лучше, чем можно было предположить. Не всякий решился бы поехать на место преступления, чтобы проверить все до конца. Подавляющее большинство ограничилось бы заявлением в полицию.
Но только не Рис.
Может, все дело в том, что ей довелось пережить раньше. Или же у нее просто такой характер.
Надо же — самой лечь в психиатрическую больницу! По тону ее голоса Броуди понял, что Рис считала это чем-то вроде капитуляции.
На его взгляд, это свидетельствовало о настоящем мужестве.
То же самое касалось и переезда из Бостона. В глазах Рис он выглядел чем-то вроде бегства, тогда как Броуди склонен был отнестись к нему как к путешествию. Он и сам в свое время уехал из Чикаго. Именно уехал, а не сбежал. Бегство основано исключительно на страхе, а его поездка была своего рода отсрочкой. Эта отсрочка позволила ему обустроить жизнь в соответствии с собственными правилами, временем и календарем.
То же самое делала, на его взгляд, и Рис Гилмор. Просто она тащила с собой чуть больше багажа.
Ни разу в жизни ему не приходилось бояться чего-то всерьез, но он без труда мог представить, каково это. Как-никак именно воображение было основой его заработка. И он легко мог представить, что испытывает человек, мучающийся от боли на больничной койке. Или сомневающийся в собственной нормальности. Что уж там говорить, нелегкая ноша.
Вообще в ней было что-то трогательное. Что-то такое, что не оставило его равнодушным. А ведь он был не из тех, кто спешит вылечить птенчика, сломавшего себе крыло. Природа есть природа, и чем меньше вы пытаетесь повлиять на нее, тем лучше.