— Что тебе сейчас нужней всего? Лодка. Это и есть политработа. Короче, сколько времени даешь?
— Зотов поедет в станицу за бревнами для плотов на три дня. Значит, вот и весь запас у разведчиков. Но, Саня!
— Не спорь.
Романенко помолчал и вдруг, шмыгнув носом, поднял голову со смеющимися глазами.
— Знаешь, как закончим эту кампанию, я тебе бурку подарю. Мне Гогоберидзе обещал, но... Есть же ведь еще у нас грузины в батальоне, будет и бурка. Выйдем на эту косу у Черного моря, ее почему-то Чушкой величают... Ты видел Черное море?
— Нет.
— Красивое. И я подарю тебе бурку!
— Да зачем она мне?
— Как зачем? Сфотографируешься! И пошлешь фото в бурке и кубанке... Есть кому послать?
— Лучше выполни одну мою просьбу.
— Хоть десять! Короче.
— Оставь Асю. У нее появился парень.
Романенко задергал верхней губой, с которой час назад сбрил наметку черных усов, Агеев же не спускал с него глаз, но так и не услышал в ответ ни слова. Лейтенант Зотов, появившись в коридоре, спросил из-за его спины разрешения войти.
— Подождите на улице! Пожалуйста, — поспешно попросил Агеев. — Я позову.
Шаги Зотова, которые они прозевали за разговором, а теперь слушали, пропали в лягушачьем хоре, и комбат принялся за самокрутку, а замполит вполголоса сказал:
— Они молодые, Ася и тот парень. Не то что мы! Это настоящее... Может быть...
— Давай заниматься делом! — рассерженно перехватил комбат. — А это личное!
— Значит, не дело?
— Личное.
— И важное.
— Времени нет.
— Времени у нас хватит, ночь впереди. Вы же не думаете посылать нас без промедления. — В такие минуты он переходил на «вы», чтобы держать себя в руках.
— Зотова пошлю сейчас же, — сказал Романенко. — Ни секунды не теряя...
И так настойчиво вперился в Агеева, что тот добавил:
— Не спрашивайте меня, что за парень с Асей рядышком сидит и боится ее за руку взять. Хороший парень, а кто — не скажу. Да это и не имеет значения.
— Я и не спрашиваю, — проговорил комбат равнодушным голосом. — Это Зотов.
— Ну и знайте. — И Агеев тоже потянулся за табаком.
Комбат неподдельно расхохотался, пока Агеев, повысив голос, не остановил его:
— Совесть-то твоя где?
— Надоел ты мне, — горестно пожаловался Романенко.
— Оставь Асю. Потом будешь...
— Вспоминать тебя добром?
— Зачем меня? Себя самого. А у меня еще вопрос. Сколько разведчиков пошлешь со мной?
— Хоть весь разведвзвод!
— Дай мне двух, понадежнее.
— Не мало?
— Большой группой в таком тылу действовать тяжелее. Так кого брать?
— Пышкина. Он с Рябининым там был, дорогу помнит. И второй — Марасулов. Нечего ему здесь томиться. Кипяток из чайника глотает от тоски. Все немецкие мины знает, как наши ходики. С любым сюрпризом справится, сделает проход. Пышкин и Марасулов. Эти не оставят.