— Ленюк, открой. Давай, давай, читатель! Быстро, Лён! Мне в туалет надо! — У Леньки чуть сердце не лопнуло от чужого шипения, книжка шшо-к — и выпала из неживых рук, спрятавшись наполовину под стиральную машину! Книжке-то хорошо, она плоская, узкая!.. Смотрит Ленька на дверь — нет никаких когтей, и вообще это Машка, его сестра. Но вдруг она тоже вампир?..
— Прочь, нежить! Я никого не звал! Ты не войдешь!
А Маня уже с шепота сорвалась, в голос ярится:
— Я сейчас предков разбужу, понял, идиот? Открывай, мне надо, уже час там сидишь!
Ну, Ленька и открыл — куда денешься. Вот так всегда: на самом интересном месте прерывают. Теперь только завтра, после уроков можно будет продолжить.
— Что за книжка, интересная хоть?
— Только начал. Фэнтези, с вампирами, с сатирами… Стая собак.
— И не надоело тебе?
— Нисколько.
— Все равно марш спать. Уроки сделал?
— Ой, ой, командирша на мою голову. Нашла время и место спрашивать! Не сделал и тебе не советую.
Маня — Маша, сестра Ленькина, да не просто сестра, близнец-двойняшка, мама их вместе родила. Законы генетики отвергают, категорически отрицают возможность появления на свет разнополых близнецов. Однополых — сколько угодно, троих, четверых, пятерых… — хоть мальчиков, хоть девочек, а если разнополые — только двойняшки, даже если ними есть сильное портретное сходство. Лён и Маша похожи друг на друга больше, чем на старшего брата, или на папу, или на маму, и на этом основании привыкли считать себя именно близнецами. Как уперлись с самого раннего детства, так они и по сию пору — всё близнецы, да близнецы, вопреки науке! С ними и спорить перестали. Но Ленька появился на свет на двадцать минут раньше, то есть, он абсолютно законно Машке старшим братом приходится, почти как Тимка, а она все лидером перед ним кидается! Нет, дорогая сестрица Машенька: главный маршал в нашей детской диаспоре, конечно же, Тимка, Тимофей Валерьевич, ему скоро восемнадцать, следом идет он, Леонид Валерьевич, а потом уже ты, Машка, там, у подножья толпишься, массовкой, личным составом…
Но Машка — ох, въедливая и никакой покорности перед Лёном не проявляет, хотя и самая близкая, самая понятная для него, самая похожая!..
— Ну, все, Лён, ну, проваливай. Погоди… это новый Лук, да? Лён, оставь посмотреть.
— Ага, сразу посмотреть!..
— Да тише ты, будильник, всех перебудишь!
Лён внял Машкиному раздраженному шипению и тоже вернулся к шёпоту:
— Ладно, уж, на, только, чур, с собой не забирай, чтобы я утром ее не искал.
— Я ее вот сюда, на полочке лежать будет.
— А Тимка если прихватит?