— А за что их любить??? Из вошингтонского апкома к ним приходят приказы и гранты, а они отрабатывают в поте лица — за это мне их любить, что ли? Долгое время я думал, что на свете нет их гнуснее, что все уже, до последней степени падения дошли мы в своем стремлении к западным швабодам… ан не-е-ет…
— По вашему мнению — и еще хуже есть?
— Да, как ни странно, есть и поподлее, даже если не считать ющенок и саакашвилей с обамами. Боннеры, ковалевы, немцовы, каспаровы, хакамады, касьяновы, лимоновы…
— Нет, но Лимонов-то как раз из другого спектра, он левый.
— Он в первую голову либераст, во всех гнусных смыслах и отсмыслах этого слова, примадонна помоечная негритянская. Идеологически и морально он — то же самое, что Зюганов с Купцовым, если не хуже, разве только не при кормушке. Народ в полной нищете — а они красавцы на «глянце»! Чегевару им подавай!
— Гм… По вам не скажешь, Вадим Тиберьевич, что вы в полной нищете. И чай у вас из дорогих, и «брендовый» ноут, вон, стоит!
— Что ноут… Пока есть силы — работаю, на одной пенсии нынче не проживешь, хоть с ноутом, хоть без ноута. Один ведь живу.
— А где вы работаете, если не секрет?
— На Крестовском, на острове этих идиотских чудес, гидом-затейником. Был бы мост между Васильевским и Крестовским, народ бы и горя не знал, а так — замаешься в обход ездить. Но нет, зачем нам мост, мы Газпрому башни строим, сыновьям острова покупаем!
— Понятно. Но вы сказали «белый резидент». Что это означает, Вадим Тиберьевич? Сам я примерно догадываюсь, но вот наши читатели и слушатели…
— Ты хочешь сказать, что эти ваши читатели-мычатели еще тупее вашего репортерского племени?
— Я вообще-то журналист.
— Ах, да, я забыл, что в мире наемных писак журналист считается выше репортера. Ну, так в чем же дело, Антон? Встань гордо и защити честь своего мундира, хлопни дверью, не закончив начатого интервью. Не давай себя унижать обидными намеками и сравнением с репортерами. Вперед. Может, действительно еще не все так безнадежно в нашей стране проституток и ворья, ради евро и баксов забывших про честь и гордость? Вызови меня на дуэль, обложи теми словами, что на душе скопились…
— Вы не так меня поняли, Вадим Тиберьевич, я вовсе не собираюсь сворачивать интервью. Не скрою, не очень-то приятно слышать обвинения в глупости и продажности, но такова наша работа, да — не самая чистоплотная в мире, хотя, быть может, не более пахучая, нежели…
— Нежели чья?
— Нежели в нелегальной разведке…
* * *
— Стоп. Что это там за дела, Витя? Душит он его, что ли? Дерутся они, что ли?
— Нет, Федор Петрович, там как раз все было в полном порядке. Насколько я понимаю, старикану понравился ответ Антона, и это он так хохочет сквозь кашель… вот, смотрите… чаем запивает… сейчас они продолжат…