— Кстати, почему — Орёл?
— Проще некуда, — улыбнулся он. — Фамилия у меня такая — Орлов.
— А зовут тебя как?
— А зачем тебе это?
— Вот тебе раз… Рассказал же ты об Олеге, а из своего имени тайну делаешь!
Он осторожно — мои синяки ещё болели — привлёк меня к себе и тихонько чмокнул в нос.
— Ты всегда так — сначала ложишься в постель, а только потом спрашиваешь имя?
Я двинула его кулаком в бок и засмеялась:
— Я вообще иногда имени не спрашиваю!
Он в шутку нахмурил брови.
— Гм, девушка, с вашей стороны это очень легкомысленно!
Я навалилась на него всем телом.
— И всё-таки, представьтесь, пожалуйста, мистер Крепкий Орешек! Я настаиваю на этом!
— Сдаюсь, сдаюсь, — охнув, запросил он пощады: я надавила ему на живот. — Ладно, прошу любить и жаловать — Саша.
— Очень приятно, Лида.
Наверно, обмен рукопожатиями в постели выглядел со стороны весьма странно, хоть Орёл и встряхнул мою руку довольно нежно, после чего покрыл поцелуями — каждый пальчик. Потом он добрался до моих губ; целовал он очень крепко, будто боролся.
— А ты тоже заляжешь на дно?
— Нет, я останусь. Должен же кто-то присматривать за тобой.
— Гм… Это так ты за мной присматриваешь?..
— Ага, уже начал.
Мне хотелось вжаться в него, стать его частью, чтобы всегда, каждую минуту находиться под его защитой. Жёсткие поцелуи-поединки он перемежал с лёгкими, умопомрачительно нежными и щекотными — в нос, в брови, веки и уши. И ни с чем не сравнимо было лежать, ощущая на себе его тяжёлую, тёплую и сильную руку. Когда он был рядом и обнимал меня, я была уверена, что со мной никогда не могло случиться ничего плохого…
Я сидела на ступеньках веранды, вдыхая пронзительно-грустный запах осени. Лужайка перед домом пестрела опавшими листьями, только молодые голубые ёлочки были того же цвета, что и летом. К горлу подкатывала странная горечь, мысли неслись вслед за Ланой, хотя и не ведали, какие дороги перед ней теперь лежали. Про себя я по-прежнему называла её Ланой — Олегом как-то язык не поворачивался. Что с ней теперь будет? Как ей жить дальше? Холодное блюдо было подано и съедено, цель достигнута… Только не вернуть никогда Олеси и ребёнка.
Моё обоняние защекотал вкусный аромат: это Орёл сел рядом со мной с кружкой кофе. Я сразу потянулась к ней, и он отдал мне её, накидывая мне на плечи свою куртку:
— Что, Глазастик, замёрзла?
Грея руки о горячие стенки кружки, я шмыгнула носом. Глаза почему-то щипало от близких слёз. Орёл внимательно заглянул мне в лицо.
— Ты чего это куксишься? Ну-ка… это что такое?
Это был просто невыразимый кайф — объятие его тяжёлой и сильной, но одновременно такой нежной руки. Я ещё раз шмыгнула и уткнулась ему в плечо, нырнув к нему "под крылышко".