— О, это ничего… Простите, что спрашиваю, но эта дверь заперта?
— Сейчас запру.
Поворачивая ключ в замке, Морис почувствовал, как к нему вернулось ощущение неловкости. Куда его уносит, от Клайва — в чье общество?
Вскоре они заснули. Сначала они спали отдельно, словно близость смущала их, но ближе к утру началось движение, и проснулись они в объятиях друг друга.
— Мне лучше всего сейчас уйти? — повторил он, но Морис, к которому ранней ночью прокладывал дорогу сон «что-то не так, но станет лучше», наконец отдыхал совершенно. Он бормотал:
— Нет, нет.
— Сэр, в церкви прозвонили четыре, вы должны меня отпустить.
— Морис, зови меня Морис…
— Но в церкви…
— К дьяволу церковь.
Тогда он сказал:
— Мне надо помогать готовить площадку для крикета, сегодня же матч, — но не пошевелился и, как казалось в серых утренних сумерках, гордо улыбался. — У меня есть птенцы… Лодка готова… Мистер Лондон и мистер Фетерстонхоу рыбкой ныряли за кувшинками. Они говорили мне, что все молодые джентльмены умеют нырять, а я так и не научусь. Мне кажется, не пристало, чтобы голова была под водой. Я называю это утопиться в расцвете лет.
— А меня учили, что если я не намочу волосы, то заболею.
— Ну и что? Знать, вас не тому учили.
— Видимо, так… Как и все прочее, чему меня учили. Так мне сказал школьный учитель, которому я привык доверять, когда был мальчишкой. До сих пор помню, как мы шли с ним берегом моря… Ах, ты, Господи! И начинался прилив, и небо хмурилось… — Mopиc помотал головой, прогоняя остатки сна, и тут же почувствовал, что его дружок от него ускользает. — Ты что это, зачем?
— Сегодня игра в крикет…
— Причем тут игра в крикет? Ты уезжаешь за границу.
— Ладно, мы еще раз сыщем возможность, прежде чем я уеду.
— Постой, я расскажу тебе свой сон. Мне снился мой старый дед. Он был чудак. Интересно, что бы ты о нем сказал? Он считал, что мертвые улетают на солнце, и в то же время он очень дурно обращался со своими подчиненными.
— А мне снилось, что меня хотел утопить преподобный Борениус, а сейчас я должен идти, не могу толковать о снах, вы же понимаете, не то мне попадет от мистера Айрса.
— Алек, а тебе когда-нибудь снилось, что у тебя есть друг? Ничего больше, а просто «твой друг», он старается помочь тебе, а ты — ему. Друг, — повторил Морис, вдруг став сентиментальным. — Кто-то, кто остался бы с тобой на всю жизнь, а ты — с ним. Наверно, такое может быть только во сне.
Однако время для речей миновало. Слышался классовый зов, дырка в ковре могла вновь открыться с восходом солнца. Когда Алек был уже у окна, Морис позвал: «Скаддер!», и тот обернулся, точно дрессированная собачонка.