"Этой прошмандовке и играть-то ничего не надо, — цедил сквозь зубы Карл, когда речь заходила о его дочери-актрисе, — она и в жизни такая".
Какое-то время лицо Карла кривит гримаса ненависти: видимо, он вспоминает своих дочерей. Но долго оставаться мизантропом этот эгоист не может.
— Господи, хорошо-то как! — шепчет он. Лицо его разглаживается, приобретая самоварный оттенок, который очень ему идет.
Карл не менее минуты, слегка прищурившись и редко мигая, созерцает крохотные отели и пансионы, тонущие в густой темной зелени, за которыми, словно нарисованные на серебристо-голубом полотнище неба, высятся горы с окультуренными склонами — игрушечные горы австрийских Альп.
Насладившись рекламными красотами, Карл радостно вздохнул, потянулся за солнечными очками и в этот момент увидел полную пожилую немку, с которой при встрече всегда галантно раскланивался.
Карл и на этот раз был необыкновенно учтив: он слегка привстал и рукой грациозно притронулся к шляпе.
И тут, пытаясь придать лицу выражение максимальной приветливости, он состроил такую зверскую физиономию, что женщина схватилась за сердце.
— Еще один такой опыт, — заметил я, когда дама, тяжело ступая, с озадаченным видом прошествовала мимо, — и старухе конец: она от удивления лопнет. Она лопнет, а тебя привлекут к ответственности за членовредительство. Не смотри на нее так…
— А как я должен был на нее смотреть?..
— Ты должен был смотреть на нее доброжелательно.
— Я и смотрел доброжелательно.
— Если бы…
— Оставь меня в покое! Буду я тебе доброжелательно смотреть на какую-то старую кикимору. Мне на себя-то смотреть тошно…
— Не ври. Ты себя обожаешь. А на нее не смотри, обойдись как-нибудь без этого.
— На кого мне тогда прикажешь смотреть?
— Смотри на меня.
— Я и смотрю.
— И?..
— Получаю ни с чем не сравнимое удовольствие.
— Вот так-то лучше. Давно хотел тебя спросить…
— Если давно, то лучше не спрашивай, знаю я твои вопросы.
— Что это за имя у тебя такое, Карл? За что и в честь кого тебя так обозвали?
— А почему ты спрашиваешь?
— Из чистого любопытства.
— Имя как имя… — Карл зевнул. — Если помнишь, Маркса, так звали… Да и Либкнехта тоже… еще Линнея… а также целой своры королей от Карла Великого до Карла Безумного, который, помнится, дрался с собаками из-за мозговой косточки… И потом, не Иваном же было меня называть. Отчество у меня подгуляло, вот в чем дело, да и фамилия… Представляешь, Иван Вильгельмович Шмидт?
— Ты полагаешь, что Карл Вильгельмович лучше?
Карл опять зевнул.
— Не знаю… Мне нравится. На мой взгляд, звучит вполне пристойно, почти по-королевски. А если честно, то, по большому счету, мне наплевать. Хотя уменьшительное от Карла мне не очень-то по душе…