— Не знаю. Это не я... Это был не мой голос.
— Кем вам приходится маленькая Грубер?
— Не знаю... Никем... Я...
— Кто убил детишек на огородах? — Нейман говорил тихо, не повышая голоса, но желваки на его скулах подергивались выразительно и ритмично. — Кто это был? Почему он вне моей досягаемости? Потому что он ненормальный, правда? Если я его схвачу, он отправится не в каталажку, а в больницу, такую, как эта? А может, как раз в эту? А может, он уже тут был? Что? Пани доктор?
— Не знаю! — Иза вскинула руки в невольном жесте. — Не знаю, говорю вам! Это не я звонила! Не я!
Нейман и стажер Здыб молчали.
— Я знаю, о чем вы думаете, — спокойно сказала Иза.
— Сомневаюсь.
— Вы думаете... Что, как в том анекдоте... что мы тем отличаемся от пацЙентов, что уходим на ночь домой...
— Браво, — сказал Нейман без улыбки. — А теперь я слушаю.
— Я... ничего не знаю. Я не звонила...
— Пани доктор, — проговорил Нейман спокойно и ласково, словно обращаясь к ребенку. — Я знаю, что магнитофонная запись — слабое доказательство. Что вы можете все отрицать. Вы можете, как это сейчас принято, обвинить нас даже в манипуляции и фабрикации доказательств, в чем вам угодно. Но если вы и правда уходите на ночь домой заслуженно, а не только благодаря чьей-то ошибке в диагнозе, то вы представляете, какие будут последствия, когда дело раскроется. А дело раскроется прекрасно. Должно раскрыться, потому что так сложилось, что у убитых мальчишек высокопоставленные родители, и никакая сила не остановит следствие, только наоборот. Вы знаете, что тогда случится.
— Не понимаю, о чем вы.
— Это я вам расскажу. Вы думаете, что если маньяк с огородов приходится вам родственником или кем-то близким, то вы не будете нести уголовную ответственность за его сокрытие. Возможно. Но, кроме уголовной ответственности, есть еще другая ответственность. Если окажется, что вы прикрывали маньяка-убийцу, то ни в этой больнице, ни в какой другой больнице этого направления во всем мире вам уже не работать. Спасти вас может только здравый смысл. Жду, когда пани его проявит.
— Пан... Повторяю, что я не знаю, в чем тут дело, — опустила голову Иза. — Это был не мой голос, слышите? Похожий, но не мой. Это был не мой стиль речи. Я так не говорю. Можете спросить, кого вам угодно.
— Спрашивал, — сказал Нейман. — Множество людей вас узнали. Кроме того, я знаю, с какого аппарата звонили. Подумайте серьезно, пани Иза. Пожалуйста, перестаньте руководствоваться эмоциями. Мы имеем дело с убийством, со зверским убийством, убийством людей. Людей, понимаете? Вы понимаете, что этого нельзя оправдать ничем, и уж тем более заботой о благе животных. Это преступление — типичное проявление реакции параноика, маньяка. Отомстил за кота, убил детишек, которые его мучили. А завтра он прикончит кого-нибудь, кто бьет собаку. Послезавтра порешит вас, когда вы раздавите жужелицу на тротуаре.