- Ну, прощай, Толя. Не поминай лихом. Любил я тебя, сукиного сына.
* * *
Гарусов пошел прощаться в свое последнее место - домой. У самого дома он встретил Ниночку. Она шла, тринадцатилетняя, худенькая, сплошные ноги, шла - вот так пигалица! - с мальчишкой и бессовестно с ним кокетничала. От этого коса усердно моталась у нее по спине. Гарусов ее окликнул, она остановилась, мальчишка прошел дальше.
- Ниночка, я хочу попрощаться.
- Опять едешь? - неприязненно спросила она и закусила конец косы.
- Еду.
- Надолго или совсем?
- Там видно будет.
- Ну, счастливого пути,- она взмахнула косой и побежала догонять своего кавалера, который стоял и нетерпеливо копал землю бутсой.
* * *
Гарусов поднялся по лестнице. Зоя уже ждала его у дверей - должно быть, в окно.увидела, как он подходил. Бледная, но спокойная. Он посмотрел ей в лицо и обмер: оказывается, за эти годы щеки у Зои стали треугольными. Он опустил глаза на ее клеенчатый, цветочками, фартук.
- Когда? - спросила Зоя.
- Сегодня. Ноль тридцать.
- Побудешь или как?
- Не могу, Зоя, надо еще за вещами заехать...
- Что ж, поезжай, раз надо. Посидим с тобой, что ли, на дорогу. Так, кажется, по-русски-то полагается.
- Не знаю я, Зоя, как полагается. Сели. Гарусов сказал с усилием:
- Прости, Зоя, что испортил тебе жизнь. Не надо мне было на тебе жениться.
- Что ты, Толенька, как ты можешь так говорить? Я с тобой очень даже счастлива была и навсегда тебе благодарна.
- Это я тебе должен быть благодарен. Помолчали. Зоя спросила:
- Может, все-таки поехать мне с тобой, Толенька? Ты не думай, я на жену не претендую, веди свою личную жизнь какую хочешь. Я просто помочь тебе хочу. Прямо душа болит за тебя, как ты там будешь, один как иголка.
- Не надо, Зоя. Я именно хочу посмотреть, чего я стою один.
- Смотри, тебе виднее.
Зоя встала. Гарусов тоже встал. Тут словно что-то ее толкнуло, и она протянула ему обе руки, сложив их ладонями кверху, лодочкой. В эту лодочку Гарусов, прощаясь, спрятал свое лицо.
1969