— Так кто же это? И командир, неужто ты его не видел?
Ну, началось! Где был, что делал — вот любопытный! Не понятно, что ли? Пил, курил и шлялся по падшим женщинам! Что еще можно делать в этой чаще! Правда ни первого, ни второго, тем более третьего тут не наблюдается.
— Кто это? Тут загадка похитрее! Скорее всего, правильный вопрос звучит так — что это? Неужели не догадались, где такую челюсть в последний раз видели? Ну, кто первый догадается? Правда, сушеного слизня не обещаю. Сам бы не отказался.
Всегда было интересно смотреть за изменениями, происходящими на лице человека, который только что совершил для себя находку или догадался о чем-нибудь. Еще в бытность преподавателем любил подсматривать такие вот моменты озарения у студентов — когда лицо разглаживается, а в глазах появляется безграничное удивление окружающим миром и всей сложностью простоты его устройства. Вот и теперь рассматривая выражение лица Сергея, словившего 'У', как сказали бы в Китае, я силой воли гасил на своем лице довольную улыбку — в комплекте с клыками она выглядит не особенно дружелюбно. Зачем пугать окружающих? Через секунду тишины Сергей выпалил:
— Так это что? Статуя? Как такое возможно?
Нет, это просто праздник какой-то! Теперь в состояние полной прострации скатились все окружающие, кроме драконов, тем ожившей статуей больше — ожившей статуей меньше, если она невкусная (а она невкусная — вчерась пробовали) то и хрен с ней. Как такое возможно — как такое возможно? Тьфу! Блин, да если бы я знал, как такое возможно. Единственное предположение, которое возникает в голове звучит слишком фантастически.
Всё то же утро 26.07.1941 г. Сергей Корчагин
Стоим мы, значит, как молнией прибитые, а Ссешес и говорит:
— Вероятнее всего мы с вами вчера умудрились откопать голема. Причем не стандартного, а скорее всего экспериментальную разведывательную модель. За это утверждение говорят следующие факты: бесшумность и успешность проведенной акции, чрезмерное любопытство сразу после пробуждения. Все это указывает на наличие развитого интеллекта, высокую подвижность и координацию движений.
Тут Сергеич добавляет свои пять копеек:
— Так это что вообще — живое? И отчего проснулось?
— Старшина, не о том ты думаешь. Вопрос надо было задавать таким образом — почему все здесь находящиеся живы? Если это всё же разведывательно-диверсионный голем, то лежал он тут с еще тех времён. А за десять тысяч лет, кристаллы-накопители с занесенной в них поведенческой программой должны были стереться, даже просто от старости. Особенно в условиях почти полного отсутствия магического фона. А со стертой поведенческой моделью у голема остается только одно любимое занятие — крушить всё вокруг. Вот мне и интересно, почему я вижу вас живыми, а не в виде фарша и требухи на деревьях?