– Ты должен.
– А я не хочу! – капризничает он совсем как ребенок.
И его на время оставляют в покое.
Наутро у него похмелье. И он идет за пивом. Денег нет. Их теперь никогда нет. Работы ведь нет. Но на бутылку пива он наскреб. Кассирша, молоденькая пышногрудая девушка, смотрит на него с сочувствием. Плевать!
Это его наказание, его ад. Он возвращается домой, ни на кого не глядя, прижимая к себе, как родную, бутылку пива. Это все, что у него осталось после того, как умерла Аля.
Голова невыносимо болит, во рту сухо, язык ворочается с трудом. Он жадно открывает бутылку и – вот незадача! Пышной шапкой из нее вываливается пена! А он и не заметил, что на улице жара! Пиво оказалось теплое, и добрая его часть теперь на столе, а пена из горлышка все лезет и лезет.
– Вот черт!
– Апч-хи!
– Кто это? – вздрагивает он.
– Вы, кажется, меня звали, молодой человек?
– Никого я не звал!
– Вы помянули черта.
– А вы что, он самый и есть?
Алекс с сомнением смотрит на маленького лысого старичка с жиденькой бороденкой, одетого в грязный халат, щедро расшитый затейливым восточным узором. Золотое шитье потускнело от времени, нитки местами вылезли. Старичок и сам не первой свежести и уж никак не похож на черта. Нет ни рогов на лысой, как коленка, голове, хвоста и копыт тоже не наблюдается. Хотя гость висит в воздухе в виде туманного облачка, что, согласитесь, не совсем обычно. Но для черта слабовато.
– Апч-хи! Я не черт, я джинн, – важно говорит лысый, приземляясь на табурет, и, объявив свой статус, принимает четкие очертания.
– Джинн из пивной бутылки? Очень остроумно!
– А как изволите к вам явиться, юноша, если вы, кроме водки и пива, ничего не употребляете? – сердится гость. – Приходится использовать тару, которая имеется в наличии. Я бы тоже предпочел шампанское. Благородный напиток, – старичок сладко причмокнул. – Или, по старинке, медную лампу. Э, да что там! Молодежь продвинутая пошла. Из банки пепси приходится нынче являться! Из энергетика! А это, юноша, я вам доложу, редкая гадость!
– А надо являться?
– А как еще прикажете вас спасать?
– Я все понял: у меня глюки. Допился, называется! Я сейчас приму душ, выйду на балкон, минут пять подышу свежим воздухом, а когда вернусь, комната будет пуста.
– Вы, конечно, можете все это проделать, молодой человек, – голос у старичка ехидный, – но только время зря потеряете. Не лучше ли делом заняться?
– Делом? Каким делом?
– Ну как же, сладкий мой? А три желания, согласно прейскуранту?
– Ах, у меня есть три желания?
– Согласно прейскуранту, – строго говорит джинн. – Итак?