Но планы двора оказались сорванными на самом корню.
Накануне вечером патриоты столицы организовали новую муниципальную власть и заставили прежнюю Коммуну уступить себе место. Они вызвали предателя-командующего, и по приказу Дантона он был расстрелян. Это спутало все карты двора. Ты знаешь, что было потом. Воздадим же хвалу трусости контрреволюционеров, глупости и вялости Людовика Капета, смелости народа, доблести федератов и парижских гвардейцев-санкюлотов! Тюильрийский дворец был взят патриотами. Победа увенчала справедливое дело; она ниспровергла деспота и его приспешников, привела в замешательство прогнившее большинство сената, приостановила дерзкие интриги, упрочила влияние новой Коммуны, подорвала значение департамента и судей, продавшихся двору, уничтожила контрреволюционный штаб, повергла в ужас врагов революции, вернула свободу честным гражданам и дала возможность народу показать свою силу, срубив мечом правосудия головы злоумышленников.
И однако… Однако народ не использовал этой возможности. В конце концов случилось именно то, о чем я толкую с начала революции: как и 14 июля, как и 5 октября, дело не было доведено до полной победы. Победа над деспотизмом стоила патриотам больших усилий и большой крови, но эти усилия не увенчались успехом, а кровь, как и в день резни на Марсовом поле, осталась неотмщенной. Вместо того чтобы немедленно овладеть сенатом и расправиться с предателями, вместо того чтобы разоружить контрреволюционеров и казнить изменников генералов, народ отнесся с непростительным доверием к своим врагам, а последние, использовав это, сумели быстро и ловко перестроиться, с тем чтобы присвоить первые плоды народной победы.
Суди сам. Еще утром 10 августа отцы-сенаторы показали себя бесстыдными угнетателями народа и приспешниками тирана. Когда трусливый Людовик, покинув Тюильри до начала сражения, отправился с семьей искать убежища в Ассамблее, пройдоха Верньо, бывший в этот день председателем Законодательного собрания, сказал ему: «Ваше величество может рассчитывать на стойкость Национального собрания. Его члены поклялись умереть на своем посту, защищая установленные власти». Ну, каково? И только когда народ взял дворец, только когда санкюлоты с руками черными от пороха появились на пороге Манежа, тот же Верньо, подчиняясь силе вещей, провозгласил короля низложенным. Но в какой форме! Людовик низлагался временно, и для жительства монаршей семьи предназначался Люксембургский дворец! Иначе говоря, подлые бриссотинцы, накануне 10 августа судорожно пытавшиеся спасти короля, и теперь не отказались от этой мысли! Понадобилась вся твердость Коммуны, чтобы парализовать их усилия; слово «временно» было выброшено, и низверженных Капетов поместили в Тампльскую башню, где они, как государственные преступники, будут» дожидаться суда и наказания. Но пока все это происходило, бриссотинцы не теряли времени даром: они захватили верховную власть, распределив между собой министерские портфели, и только портфель министра юстиции согласились уступить патриоту Дантону, одному из главных организаторов дела 10 августа…