Жара, казалось, достигла своего предела. Мы были словно вареные, и я удивлялся Марату, который мог при этом еще сидеть в почти горячей воде. Я взглянул в его страдальческое лицо. Мокрое, набрякшее и белое, оно напоминало тесто, но темные зрачки глаз были такими же пронизывающими и пытливыми, как всегда. Мог ли я думать, что вижу его живым в последний раз?..
Симонна занялась приготовлением лекарства. Это была микстура, прописанная доктором Субербиелем, состоявшая из миндального молока с разведенной в нем глиной; строго определенную дозу глины нужно было предварительно очень мелко растолочь. Лекарство не помогало, но Симонна тщательно готовила его каждый день в одно и то же время.
Пробило семь. Пришел гражданин Пилле, принесший корректуру. Вместе с Пилле зашел и Лорен Ба; словно в объятиях, он нес обеими руками кипу бумаги, только что купленной в магазине Бушара. Передав бумагу гражданке Обен, комиссионер остался в столовой, Пилле же прошел к Марату. Я слышал их разговор: они обсуждали последние события. Между прочим, Пилле заметил:
— Жак Ру сдал в типографию брошюру — ответ на твою статью от 4 июля.
Марат, казалось, пропустил эти слова мимо ушей…
* * *
…Жак Ру… Я ничего не знаю об этом человеке, да и видел-то его всего раз в жизни, при обстоятельствах, о которых было рассказано выше.
Но я знаю, что в былые времена Ру помогал Марату и что Марат нашел безопасное убежище в его доме. Мне известно, что Марат всегда хорошо отзывался о Жаке Ру и всего полгода назад с благожелательностью упоминал о нем в одной из своих статей. Мне известно, наконец, что Ру, так же как Варле и Леклерк, принял деятельнейшее участие в подготовке и проведении дня 2 июня.
Поэтому, когда 4 июля я прочитал статью, где Марат взваливал на плечи Жака Ру какие-то весьма странные преступления, я, чрезвычайно удивленный, предстал пред учителем.
— Ты насчет Ру и компании, — кисло процедил Марат, едва взглянув мне в лицо.
Я молчал.
— Ну говори же, возмущайся, ругай меня, называй неблагодарным… Говори же, черт возьми, что-нибудь…
Я молчал.
Тогда заговорил он сам. Заговорил с горячностью.
— Вот уже четыре года толкуем мы о свободе и не имеем о ней ни малейшего представления. Знай же, что свобода создана не для безумцев, не для бешеных, не для злых, но для добродетельных людей, которые не хотят ею злоупотреблять…
«Не для бешеных»?.. Я знал, что жирондисты называли Ру и Варле «бешеными».
Марат продолжал:
— Свобода мнений должна быть неограниченной, но для пользы отечества, а не для его гибели. Все должно быть разрешено для его блага, но не во вред ему. Патриотическая партия должна уничтожить вражескую клику или сама будет уничтожена…