— Я решил… Это совсем другая история, и случилась она сто лет назад.
— Но ты решил, что Харв прибыл в связи с ней?
— Никогда не знаешь, что у шерифа на уме.
Девушка внимательно посмотрела на Рейса.
— Кит, — сказал тот вдруг, страстно желая, чтобы девушка поверила ему. — Я бы никогда не смог сделать ничего подобного…
Он вдруг замолчал и нахмурился. Если он действительно сделал в прошлом что-то ужасное, подумала девушка, почему ему с таким трудом дается ложь?..
Рейс выпрямился и с вздохом сказал:
— Прости, Кит, Бога ради, но я ничего не могу сказать тебе. Спасибо, что ты не выдала меня шерифу. Я понимаю, тебе было неприятно лгать ему…
— Отнюдь, я просто ничего не сказала Харви.
Слова эти прозвучали ровно и бесстрастно. Ему не надо было объяснять, что молчание — самая утонченная и предосудительная форма лжи.
— Кит, — снова спросил Рейс, — он не говорил? Тебе известно, кто он… этот сбитый пешеход?
— Нет, — ответила девушка, удивляясь, что сообщение шерифа может иметь для него какое-то значение. — Полагаю, мужчина из долины. Последнее время я не особенно следила за местными пересудами.
Рейс, казалось, немного успокоился, но голос его по-прежнему звучал напряженно:
— Могу сказать тебе, что я действительно совершенно не в курсе этого происшествия. Клянусь, я не лгу, Кит.
— Думаю, тебе лучшей уйти.
— Сейчас? — Улыбка скользнула по его лицу. — Да, ты совершенно права.
Он повернулся, собираясь выйти, но тут же снова оказался лицом к лицу с ней.
— Я не виню тебя за то, что ты думаешь обо мне самое худшее. Я не хотел причинять тебе кучу неприятностей. Ты милая, добрая, великодушная и не заслужила, чтобы всякого рода проходимцы вроде меня пользовались твоей добротой.
Еще раз проверив, уехала ли машина полиции, он прошел к задней двери, повернул ручку, но, прежде чем открыть ее, обернулся:
— Теперь у тебя все будет в порядке. Никаких проблем и полная безопасность. Извини, солнышко, — сказал он тихо и уже минуту спустя, пробирался через глубокий снег.
Сидя в чердачной комнате за письменным столом, Кит беспомощно взирала на разложенные на нем стопки бумаг. Въедливость и дотошность были в характере отца, но аккуратность не была ему присуща.
Если бы она сразу откликнулась на призыв отца помочь написать книгу! Но она протянула до февраля, поскольку должна была закончить курс лекций в Сакраменто. А через два дня после приезда, вернувшись домой из магазина Портеров, обнаружила отца лежащим на земле посреди беспорядочно разбросанных инструментов, а рядом стояла аккуратно приставленная к крыше лестница. Тело успело окоченеть и, судя по всему, лежало на снегу уже долгое время.