...Хэста проявлял столь дикую и явную радость от смерти отца, что и дружина, и хангмот просто недоумевали. Первым же поднял свой голос открыто именно Ротбирт, навек сохранивший в душе благодарность к кэйвингу. В лицо он, мальчишка, не заслуживший ещё права носить отцовский меч, сказал молодому кэйвингу:
— Не гоже тебе, щенок, ничем не прославивший своё имя, занимать место, которого ты не достоин!
Воины просто онемели. Они клялись в верности Хэсте, но были справедливы слова Ротбирта... И пока ратэсты решали, выбирая между долгом и совестью, гнев Хэсты решил и разом и его судьбу, и судьбу Ротбирта.
Вскочив, кэйвинг метнул в Ротбирта нож. Но тот прошёл хорошую школу. Он пригнулся и метнул свой нож в ответ раньше, чем сам успел понять, что делает.
Хэста рухнул на стол с ножом в горле.
А дружина осталась. И двое млаших братьев Хэсты, близняшек, ровесников Ротбирта — Синкэ и Стэкэ — остались. И они-то носили мечи по закону...
Короче, Ротбирт бежал — благо, ничто его не держало, да и гнаться за ним особо не гнались. Отстали в лесах и Синкэ со Стэкэ, потеряв от стрел Ротбирта половину пёсьей своры... да вот напоследок пометили мальчишку, и умер бы он в степи, если бы не Вадомайр-Вадим.
А будущее своё он себе представлял не очень чётко... или даже вообще никак не представлял и не особо о нём беспокоился. Да и тоски не испытывал. Вот и сейчас, лёжа у костра и уже засыпая, он едва ли смог бы ответить — зачем, ради чего, он шёл всё дальше и дальше на юг, что гнало его? Давно отстала погоня, и вообще... Анласы не знали такой умной категории, как «тоска по неизведанному». Просто ощущал кто-то из них вдруг сосущую пустоту в груди — и, стремясь заполнить её, поднимал паруса, седлал коня, подбивал крепкие дорожные сапоги, запрягал фургон... И шёл за призраком мечты, пока не погибал — или пока остывшая кровь не велела остепениться и «осесть на землю». Ротбирт понимал, что, не случись всей той заполошной истории — ушёл бы он и так, не усидел бы за щедрым столом...
...Эрд — или Мир по-славянски — и правда был иной планетой. Где она располагалась в Галактике — Ротбирт не знал. Но, как понял Вадим, про Землю тут слышали и земляне тут бывали — отсюда и десяток невероятно исковерканных русских слов, которые знал юный анлас. Толком объяснить происхождение их Ротбирт тоже не мог.
Но почему-то теперь Вадим был уверен: Олега он найдёт.
* * *
Вадим проснулся сразу.
Над рекой плавал белёсо-голубой туман. Его шапка поглотила берега, и зыбкое марекво сонно ворочалось вокруг склонившихся к воде ив. Солнце ешё не встало, и роса на траве, казалось, подёрнута пыльцой. Ярко светили дневные звёзды, подмигивал голубой глаз Чаккира. Костёр давно прогорел, остатки глухаря подёрнул жир.