— Бросьте, это антинаучно.
— А я и не ученый. Я священник.
— Какое-то высокоорганизованное существо, — продолжал рассуждать лорд Аттертон, — возможно, даже разновидность обезьян…
— Или людей, — спокойно подсказал Томпсон.
— Ну… нет, скорее низших обезьян. Зачем подвергать себя опасности, строить гнезда, разыскивать пищу, когда можно получить все сразу. Они начали как-то… привлекать к себе людей, приваживать…
— Как может такая мерзость кого-то привлечь?
— Возможно, играя на чувстве сострадания. Симпатии. Возможно, особый запах, вызывающий у человека привыкание. Привязанность. Желание никогда не расставаться. Постепенно контакт все ближе. Все теснее. Пока наконец носитель и паразит не сращиваются в единое целое. Этот бедняга, должно быть, подцепил своего наездника случайно, поскольку это сугубо местный паразит. Где-то в сердце леса могут быть целые поселения, пораженные…
— Обезьяны, сударь мой, не разговаривают, — возразил отец Игнасио, — а я сам слышал, эта мерзость владеет человеческой речью. И не туземным наречием, нет…
— Ну, — снисходительно пояснил лорд Аттертон, — это вполне понятно. У них общая нервная система. Они, в сущности, одно целое. И если даже этот юноша ничего не знает, быть может, его спутник…
Идиоты, думал отец Игнасио, и кровь пульсировала в охваченном лихорадкой мозгу, несчастные дураки. Они не способны узнать демона, даже когда наступят на него. Ах, хоть бы этот Аттертон убедился, что от больного нет никакого проку, — убедился и ушел искать свой затерянный город!
— Так вы говорите, он куда-то шел, ваш пациент? — В глазах Аттертона двумя сверкающими точками отражалось пламя лампы. — Куда?
— Он был болен, — сухо сказал отец Игнасио, — не в себе.
Сам он ощущал озноб и жар одновременно. Сырость проникла в кости, суставы распухли и ныли, в ушах стоял непрерывный звон.
Опять, подумал он, опять начинается. Иисус, Святая Дева, только не это, только не сейчас.
— Послушайте, сударь мой, — он помотал головой, чтобы отогнать дурноту, но от этого стало только хуже, — здесь лишь хижины; жалкие хижины на сваях, чтобы уберечься от змей и ядовитых насекомых, да еще ограды из кольев, с которых скалятся черепа. Считается, они отпугивают злых духов, понимаете?
— Остались легенды, — возразил Ричард Аттертон, — легенды, которые передают шепотом, из уст в уста… О могучем народе, повелевавшем некогда этой землей. Даже дикими зверями, даже насекомыми… Их правители насылали на непокорные племена отряды красных муравьев… Когда такое войско шло по лесу, от него бежали все, даже леопарды. Говорят, эти люди сами могли оборачиваться леопардами.