Пешеходная дорожка была заново вымощена, и к тому времени, как Оливия начинала обратный путь, навстречу ей бежали роллеры, молодые, невыносимо здоровые, их обтянутые эластичной тканью бедра, мощно раскачиваясь, несли их вперед, мимо нее. Она ехала в пончиковую «Данкин-донатс», читала газету и кормила собаку пончиками без начинки. А потом она отправлялась в инвалидный дом. Мэри Блекуэлл теперь работала там. Оливия могла бы сказать ей: «Надеюсь, вы научились держать язык за зубами», потому что Мэри как-то странно на нее смотрела. Впрочем, Мэри может катиться ко всем чертям. И вообще все они могут катиться ко всем чертям.
Генри, обложенный подушками, слепой и всегда улыбающийся, сидел в инвалидном кресле; Оливия катила его в рекреационный зал, к роялю. «Сожми мне руку, если ты меня понимаешь», — говорила она, но его рука не сжимала ее руку. «Моргни, — просила она, — если ты меня слышишь», но Генри улыбался в пространство прямо перед собой. Вечером Оливия возвращалась покормить Генри с ложечки. Однажды ей разрешили выкатить его на кресле на парковку, чтобы собака могла лизнуть ему руку. Генри улыбался. «Кристофер приезжает», — сказала она ему.
Когда Кристофер приехал, Генри по-прежнему улыбался. Кристофер пополнел и надел рубашку с воротничком, собираясь в инвалидный дом. Увидев отца, он обернул к Оливии потрясенное лицо. «Поговори с ним, — приказала Оливия. — Скажи ему, что ты здесь».
Она вышла из комнаты, чтобы они смогли хоть немного побыть наедине, но прошло не так уж много времени, и Кристофер вышел ее искать.
— Куда же ты подевалась? — спросил он ее раздраженным тоном. Но глаза у него покраснели, и сердце Оливии раскрылось ему навстречу.
— Ты нормально питаешься там, в твоей Калифорнии? — спросила она.
— Господи, как же ты можешь выносить это заведение? — спросил он.
— Не могу, — ответила она. — Запах прилипает к тебе надолго.
Оливия чувствовала себя словно беспомощная школьница, не желая показать ему, как она рада, что он здесь, что ей не придется ездить сюда одной, что он будет сидеть рядом с ней в машине. Но он пробыл не всю неделю: объяснил, что там что-то произошло и ему надо срочно вернуться.
— Тогда ладно, — сказала она.
Она отвезла его в аэропорт. Пес сидел на заднем сиденье. Дом казался еще более пустым, чем когда-либо, даже инвалидный дом вроде бы стал другим из-за того, что в нем теперь нет Кристофера.
На следующее утро Оливия подкатила Генри к роялю.
— Кристофер скоро вернется, — пообещала она ему. — Ему надо было закончить какую-то работу, но он скоро приедет. Он так тебя любит, Генри. Все время повторяет, каким замечательным отцом ты был.