Мгновение, и Марлен, глубоко вздохнув, откидывается на спинку стула.
— Ну ладно. Вот, возьмите, — и вручает Оливии разделочный нож.
— Подушкой — гораздо удобнее, — говорит Оливия. — Горло ей перережешь — ужасно много крови будет.
Вдруг Марлен фыркает, из ее горла вырывается негромкий, грудной смешок.
— Про подушку я и не подумала.
— Зато у меня было время про подушки подумать, — говорит Оливия, но Марлен кивает рассеянно, похоже, она на самом деле и не слушает вовсе.
— Миссис Киттеридж, а вы знали?
— Знала — про что? — спрашивает Оливия, но чувствует, что в желудке у нее словно поднимаются волны: белые барашки пляшут у нее в желудке.
— Про что Керри мне сегодня рассказала? Сказала, это однажды случилось у нее с Эдом. Только один раз. Но я ей не верю. Должно быть, не один раз, а больше. В то лето, когда Эд-младший школу окончил.
Теперь Марлен плачет, качая головой. Оливия смотрит в сторону — женщине необходимо уединение. Оливия держит на коленях разделочный нож и смотрит в окно над кроватью: только серое небо и серый океан: слишком высоко, чтобы можно было увидеть берег, только серая вода и серое небо там, за окном, насколько хватает глаз.
— Никогда ничего такого не слыхала, — отвечает Оливия. — Почему ей надо было именно сегодняшний день выбрать, чтобы тебе об этом сообщить?
— Она думала, я знаю. — Марлен вытащила откуда-то бумажный носовой платок, наверное из рукава, и промокает щеки, сморкается. — Она думала, я все время про это знала и просто наказывала ее тем, что продолжала к ней хорошо относиться. Сегодня она напилась и стала говорить, как здорово я ей отплатила, убивая их с Эдом своей добротой.
— Обожемой! — единственное, что приходит на ум Оливии.
— Разве это не смешно, Оливия? — И снова из ниоткуда — грудной смешок Марлен.
— Ну, знаешь, — отвечает Оливия, — я думаю, это не самая смешная вещь из тех, что мне довелось слышать.
Оливия смотрит на простертое на кровати тело в черном костюме, и ей жаль, что здесь нет двери или хотя бы занавеса, который можно было бы задернуть, чтобы не видеть изгиба ягодиц Керри, ее черных чулок, подчеркивающих линию ее стройных лодыжек.
— А Эдди-младший знает?
— Ага. Она вроде как вчера ему про это сказала. Тоже думала — он знает, но он говорит, что не знал. Говорит, он не верит, что это правда.
— Может, и неправда.
— Дерьмо, — произносит Марлен. Она опять плачет и качает головой. — Миссис Киттеридж, если вы не против, мне очень хочется просто сказать «дерьмо».
— Скажи «дерьмо», — разрешает Оливия. Сама она никогда не произносит этого слова.