— На Рождество все будет гораздо лучше, — пообещала Дейзи. Она показала Хармону подарок, который собиралась послать Нине, — подушку, вышитую крестиком, со словами «Я ЛЮБИМА!» — Как думаешь, не сможет ли это ей помочь, если она время от времени станет на нее поглядывать? — спросила она.
— Это хорошо.
— Я разговаривала с Оливией и подпишу открыточку от нас троих.
— Это очень хорошо, Дейзи.
Хармон спросил Бонни, не хочет ли она на Рождество сделать сладкие шарики из воздушной кукурузы.
— Боже упаси, ни за что! — ответила Бонни. — Когда твоя мать их делала, я вечно боялась, что у меня все зубы повылетят.
Непонятно почему, ее слова, ее такой давным-давно ему знакомый тон вызвали у Хармона взрыв смеха, а когда она рассмеялась вместе с ним, он почувствовал, как все его существо наполнилось битыми стеклышками любви, успокоения и боли. Приехал домой Деррик на два дня, помог отцу срубить елку, помог ее установить, а потом, на следующий после Рождества день, уехал кататься на лыжах с друзьями. Кевин был не таким общительным и веселым, как раньше: казалось, он повзрослел и стал серьезнее, а может, побаивался Марты, которая не стала есть морковный суп, когда узнала, что он сварен на курином бульоне. Другие мальчики посмотрели спортивные передачи по телевизору и уехали повидать своих девушек в дальние городки. До Хармона наконец дошло, что пройдут годы и годы, пока их дом будет полон внуков.
В канун Нового года они улеглись спать в десять часов.
— Не знаю, Бонни, — сказал Хармон. — Праздники в этом году почему-то навеяли на меня тоску.
— Что ж, Хармон, — ответила она. — Мальчики выросли. У них своя жизнь.
Как-то днем, когда торговля в магазине шла особенно вяло, он позвонил Лезу Уошберну и спросил, свободна ли еще площадь, что он сдавал тому парнишке — Бёрнему. Лез ответил — да, свободна, он больше ребятам не сдает. Тим Бёрнем уехал из города, о чем Хармон не знал.
— Уехал с другой девчонкой, не с той хорошенькой паршивкой, которая больна была, — сообщил Лез.
— Прежде чем соберешься сдать кому-то, скажи мне, ладно? — попросил Хармон. — Мне может понадобиться площадь для работы.
Потом случился день в январе, когда наступила вдруг оттепель, как это бывает посреди зимы; снег на несколько минут растаял, оставив после себя мокрые тротуары и сверкающие кузова машин. Дейзи позвонила ему в магазин и спросила: «Ты не мог бы заехать?»
На маленькой въездной аллее у Дейзи стояла машина Оливии Киттеридж, и, когда он ее увидел, он все понял. В доме плакала Дейзи, готовя чай, а Оливия Киттеридж не плакала, она сидела за столом и непрерывно стучала по нему ложкой.