— Моя чертова всезнайка-невестка… — говорила она. — Послушать ее, так она может экспертом выступать по любому вопросу, черт бы ее взял. Она мне сказала: «Оливия, ну не могли же вы на самом деле ожидать, что она поправится! Люди с такой болезнью практически никогда не выздоравливают». А я ей говорю: «Но ведь не все же они умирают, Сюзанна!» А она мне: «Ну, Оливия, многие на самом деле умирают».
— Похороны закрытые, — сказала Дейзи. — Только семья.
Хармон кивнул.
— Она принимала слабительные, — говорила Дейзи, ставя перед ним чашку с чаем и вытирая нос бумажным платком. — Ее мать нашла их у нее в ящике в спальне. И это что-то объясняет, потому что она вдруг перестала набирать вес после того, как прибавила несколько унций. И поэтому ее в четверг отправили в больницу… — Тут Дейзи пришлось сесть и спрятать лицо в ладонях.
— Сцена получилась кошмарная, — начала Оливия описывать происшедшее Хармону. — Судя по тому, что рассказала мать Нины. Разумеется, девочка не хотела в больницу. Пришлось вызывать людей, привлечь служащих из больницы, и ее увезли. Она брыкалась, кусалась…
— Бедная девочка! — пробормотала Дейзи.
— А прошлой ночью у нее случился инфаркт, — сообщила Хармону Оливия, покачала головой и слегка шлепнула по столу ладонью. — Господи прости, — произнесла она.
Тьма на улице стояла уже давно, когда он уехал.
— Где же ты все это время пропадал? — спросила Бонни. — Твой ужин давно простыл.
Он не ответил, просто молча опустился на стул.
— Ты лучше скажи мне, где ты был?
— Кружил по городу, — ответил он. — Я же говорил тебе — у меня тоска.
Бонни села напротив.
— Из-за того, что у тебя тоска, я чувствую себя ужасно. А я вовсе не настроена чувствовать себя ужасно!
— Я же тебя не виню, — сказал он. — Прости, пожалуйста.
Через несколько дней утром Хармону в магазин позвонил Кевин.
— Ты занят, пап? Минутка найдется?
— А что случилось?
— Просто хотел узнать — ты в порядке? И вообще — все нормально?
Хармон смотрел, как Бесси Дейвис перебирает лампочки.
— Конечно, сынок. А что?
— Да мне подумалось, ты какой-то вроде угнетенный ходишь в последнее время. Сам не свой.
— Да нет, Кевин. Все по-пловецки.
Это выражение было у них в ходу, когда Кевин слишком поздно — чуть ли не подростком — научился плавать.
— Марта беспокоится, может, ты злишься из-за того морковного супа на Рождество?
— Ох ты господи, да нет же! — Он увидел, что Бесси повернулась и направилась к щеткам и метлам. — Это мама тебе сказала?
— Никто мне ничего не говорил. Я просто хотел узнать.
— Может, мама на меня жаловалась?
— Да нет, пап. Я же тебе сказал. Это я сам. Просто хочу знать всего-навсего.