И хотя для Киттериджей было поистине ужасным ударом то, как неожиданно напористая молодая жена Кристофера вырвала его с корнями из родной почвы, а ведь они рассчитывали, что Кристофер будет жить рядом с ними и вырастит детей (Оливия уже представляла себе, как станет учить его будущих детей высаживать луковицы)… Так вот, хотя это, конечно, было ударом, такое разрушение мечты, самый факт, что у Билла и Банни внуки живут рядом, но они — вредные злюки, — стал для Киттериджей источником несказанного утешения. В самом деле, Ньютоны в тот вечер рассказали им ужасную историю о том, как всего на прошлой неделе внук сказал Банни: «Может, ты мне и бабушка, но, видишь ли, это вовсе не значит, что я обязан тебя любить!» Кошмарная история, если подумать, — кто бы мог ожидать такого? У Банни заблестели глаза, когда она это рассказывала. Оливия и Генри утешали их как могли, качали головами, говорили, какой это позор, что Эдди, по сути, учит детей так высказываться, прикрываясь тем, что им необходимо «самовыражаться».
«Ну, Карен сама тоже виновата», — серьезно сказал Билл. И Оливия с Генри пробормотали, что, конечно, это правда, тут ничего не скажешь.
«Ох, господи, — проговорила Банни, сморкаясь в платочек, — иногда кажется, что в этой игре выиграть невозможно».
«Выиграть невозможно, — откликнулся Генри. — Но надо стараться».
«А как обстоят дела с калифорнийским контингентом?» — поинтересовался Билл.
«Злятся, — ответила Оливия. — Злые были, как черти в аду, когда мы им звонили на прошлой неделе. Я сказала Генри, надо перестать им звонить. Когда у них будет настроение с нами разговаривать — вот тогда мы с ними поговорим».
«Выиграть невозможно, — заметила Банни. — Даже если стараться». Но они смогли тогда посмеяться над всем этим, будто это было печально-смешно.
«Всегда хорошо слушать, как другие говорят о своих проблемах», — пришли к выводу Оливия и Банни, натягивая свитеры на парковке.
В машине было холодновато, и Генри сказал, что, если она хочет, можно включить отопление, однако Оливия отказалась. Они ехали сквозь тьму, периодически навстречу им шла машина, сверкали фары, затем дорога снова погружалась во мрак. «Как ужасно то, что мальчишка сказал Банни», — заметила Оливия, и Генри согласился, что это ужасно. Немного погодя Генри сказал: «Эта Карен… Что с нее взять». — «Да уж», — откликнулась Оливия. Но в животе у нее, где поначалу все привычно бурчало и перемещалось, что-то вдруг стало само по себе разбухать, и Оливия насторожилась, а затем и встревожилась.
— Господи, — произнесла она, когда они остановились на красный свет у моста, ведущего в город Мейзи-Миллз. — Я и правда сейчас взорвусь.