Повернувшись лицом к проходу, Джейн увидела, что Лидии поднимаются по ступенькам, ведущим вдоль задней стены на галерею.
— Ах, вон же они, вон Лидии! — воскликнула она. — Мы так давно с ними не виделись! Она прекрасно выглядит.
Боб крепко сжал ее руку и прошептал:
— Ты тоже.
Появились оркестранты в черных костюмах и расселись впереди, у кафедры проповедника. Поправили пюпитры, расположили ноги под углом, приподняли подбородки, воздели смычки, и послышались дисгармонические звуки настраивающегося оркестра.
Джейн тревожило то, что ей известно нечто такое о Лидии Грейнджер, чего может — даже теперь! — не знать миссис Лидия. Это было как-то неприлично, вроде ты непрошено вторглась в чужую жизнь. Но ведь в конце концов такие вещи становятся кому-то известны. Если работаешь школьной медсестрой, например, или библиотекаршей с розовыми волосами, в конце концов узнаёшь, кто вышел замуж за алкоголика, у кого дети обделены вниманием и страдают нервным расстройством (отчего это и случилось на самом деле), кто швыряется тарелками, а кто ночует на медицинской кушетке. Ей не хотелось думать о том, что здесь, в церкви, могут быть люди, которым известно о ее детях что-то, чего она сама о них не знает. Джейн быстро наклонилась к мужу и шепнула:
— Надеюсь, здесь в церкви нет никого, кто знал бы о моих детях такое, о чем не знаю я.
Но уже началась музыка, и Боб только подмигнул ей в ответ — медленно и ободряюще подмигнул одним глазом.
Когда играли Дебюсси, он заснул, скрестив на груди руки. Взглянув на мужа, Джейн почувствовала, как полнится ее сердце музыкой и любовью к нему, к этому мужчине, сидящему рядом с ней, к этому старому(!) человеку, которого всю жизнь преследовали его детские проблемы: его мать вечно злилась на него. В его лице даже сейчас она могла разглядеть того маленького мальчика, стремящегося быть незаметным, всегда боящегося чего-то: даже в этот момент, когда он заснул на концерте, в его лице заметны следы нервного напряжения. «Дар! — снова подумала она, легонько кладя затянутую в перчатку руку ему на колено. — Это дар — иметь возможность знать человека так много лет».
Миссис Лидии подтянули кожу вокруг глаз, и теперь они смотрели с ее лица, словно глаза шестнадцатилетней девушки.
— Вы выглядите чудесно, — сказала ей Джейн, хотя вблизи эффект был устрашающий. — Просто чудесно, — повторила она, потому что ведь должно быть невероятно страшно, когда скальпель подносят так близко к твоим глазам! — А как Лидия? — спросила Джейн. — И все остальные?
— Лидия опять собирается замуж, — ответила миссис Лидия, чуть подвинувшись, чтобы дать кому-то пройти. — Мы ужасно этому рады.