За мгновение до этого Эбби, казалось, готова была снова захихикать, но вдруг выражение лица у нее переменилось, и она вскричала:
– Как? Нет, ты не могла этого ей сказать, Селина!
– Почему? – пролепетала вконец обескураженная старая дева. – Но ведь ты только что настаивала и говорила, чтобы…
– Да, да, – нетерпеливо бросила Эбби. – Но разве тебе не ясно, что…
Тут Эбби осеклась, явственно понимая, что логика, ей самой совершенно очевидная, не может быть усвоена слабым рассудком ее сестрицы. Тут она успокоилась и продолжила уже спокойным тоном:
– Я ведь чего боюсь – что такие прямые нападки ее просто еще больше подогреют, и она станет противиться просто из чувства собственного достоинства, понимаешь? Помни, что она не росла, как мы с тобой, под неусыпным оком родителей, всякое слово которых было бы для нее свято и незыблемо! Она не привыкла подчиняться, и с ней надо иначе…
– Ну что ж, я скажу тебе! – вскипела Селина. – Если уж ты затронула эту тему, так как раз ты сама никогда ни в грош не ставила слова папочки и доводила нас с мамой до мигрени своими скандалами… Ну ладно, ладно, – вдруг осеклась она, – не то чтобы я хочу сказать, что ты его не слушалась, но…
– Ну конечно, я ведь была такой паинькой, – кисло улыбнулась Эбби.
Тут Селина Вендовер наконец осознала, что такой тон ее сестры объясняется, помимо прочего, еще и усталостью. Ведь их яростная перепалка привела их обеих в состояние человека в русских банях, о которых Селине рассказывали ее доктора в качестве примера того, как человек еще при жизни может ознакомиться с условиями пребывания в преисподней. И Селина поспешила сменить тему, заверив Эбби, что она была несносной девчонкой, а потом пустившись рассказывать о тех же банях, потом – о светских новостях, включая миссис Грейшотт (которая ждет приезда сына из Индии, буде он останется жив) и милейшую Лауру Баттербанк (которая так поддерживала ее во время отсутствия Эбби)…
Эбби, казалось, пропускала этот поток пустой болтовни мимо ушей, потом вдруг, встрепенувшись, заметила:
– Ах да, миссис Грейшотт, мисс Баттербанк… Хорошо, что они терпели скуку общения с тобой, жаль только, что этого не делала Фанни!
– Бог с тобой, Эбби, зачем ты так! Бедная девочка была само внимание! Но ведь у нее массу времени отнимают уроки музыки, да и занятия итальянским языком – это тебе тоже не шутки! И потом, не может ведь девочка в семнадцать лет сидеть дома как привязанная, и с моей стороны было бы просто жутким эгоизмом требовать от нее этого! Странно было бы, если бы она не хотела жить как все девочки ее возраста!