– И ее печальная история как раз доказывает, что это слишком рано для замужества!
Каверли одобрительно усмехнулся, но сказал:
– Вы, вероятно, правы, но я не могу с вами согласиться. Ведь я сам пытался жениться на Селии.
– Да, но тогда вы были еще мальчиком. Сейчас-то вы стали мудрее.
– Намного! Ровно настолько, чтобы не вмешиваться не в свое дело.
– Это вас очень даже касается, мистер Каверли!
– А вот и нет, мисс Вендовер!
– Если у вас к нему нет никакого интереса, зачем же вы задержались в Бате? Почему вы ожидаете его приезда?
– Я и не говорил, что он мне интересен. Точнее, я так думал до того, как узнал о его интрижке с вашей племянницей. А это уже весьма и весьма интересное дельце, верно?
– И дурацкое!
– Согласен.
– С вами разговаривать все равно что молоть чепуху с мельницей! – заметила Эбби.
– Мыльницей ? – перепросил он. – С какими скользкими предметами вам приходится общаться – с мокрыми ужами, с мыльницами…
Эбби вспомнила про «мокрых ужей» во вчерашнем разговоре и непроизвольно улыбнулась.
– Прощу вас, сэр, только об одном, – сказала она, отворачиваясь и скрывая улыбку. – Если уж вы не хотите вмешиваться в это дело, то по крайней мере не помогайте Стэси…
– Ну что вы, конечно! Я простой зритель с галерки!
Казалось, Эбби вполне может удовлетвориться этим обещанием, однако она добавила несколько подозрительным тоном:
– Я доверяюсь вашему слову, сэр…
– Можете смело на него полагаться. Я не собираюсь в ближайшее время нарушать его! – добродушно заверил ее Каверли.
Понимая, что эта реплика делает дальнейшую беседу с мистером Каверли совершенно немыслимой, Эбби замолкла, про себя уныло недоумевая, отчего она вообще завязала с ним такие долгие разговоры, и уж тем более – позволила себя провожать. Как-то не подворачивалось на язык подходящих слов, и хотя он казался непробиваемым, она знала, что может легко поддеть его некоторыми известными ей событиями из его жизни, – впрочем, у нее не было на то ни малейшего желания. Эбби сперва пыталась убедить саму себя, будто согласилась на его эскорт только лишь потому, что надеялась склонить его на свою сторону в борьбе с негодником Стэси. Но в глубине души она с ужасом сознавала, что ей попросту приятны и его эскорт, и беседа с ним. Что говорить – более того, ее бы просто убило известие, к примеру, о том, что мистер Каверли-старший намеревается уехать из Бата в ближайшем будущем…
Эбби упорно пыталась себя убедить, что единственное привлекательное качество в этом человеке, которое отличает его от других ее знакомых джентльменов, – это своеобразное чувство юмора. Ведь он был ни миловиден внешне, ни элегантен в одежде. Его манеры были отвратительно небрежны. Мораль в его душе, похоже, и не ночевала. Он явно принадлежал к тем субъектам, которым настоящие леди ни в коей мере не должны выказывать ни малейшего почтения. Одно обескураживало – его светлая улыбка, но Эбби была уже не так молода и не так глупа, чтобы доверяться столь эфемерным вещам, как человеческая улыбка, пусть даже сказочно привлекательная.