Легонько прижав живот ладонью, пошла к окну, пока вскипал чайник. То ли близость грозы слышна в воздухе, то ли бушуют собственные мысли. Луна завиляла в ногах, почуяла настроение хозяйки и пошла прочь.
Она не стремилась к любви. Точно не хотела, чтобы буря эмоций ее захватила, закружила и унесла. Чтобы жизнь изменилась. Теперь это значения не имеет.
Разумеется, всегда есть выбор. И она его сделала. С трудом, как всегда, когда речь идет о важнейших вещах.
Шагнула к плите на тяжелых ногах, налила чай тяжелыми руками. Чашка еще не успела остыть, как хлопнула передняя дверь.
Она покорно наполнила еще две чашки для ворвавшихся в кухню кузенов.
—Видишь? — Анастасия поспешно бросилась к ней, укоризненно глянув на Себастьяна. — Я же говорила, что она неважно себя чувствует.
Моргана чмокнула ее в щеку:
Я прекрасно себя чувствую.
Я же говорил, что она чувствует себя прекрасно, — заявил Себастьян, хватая печенье с блюда на столе. — Просто злится и дергается, посылает столь громкие и отчаянные сигналы, что мне пришлось вылезти из постели.
Извини. — Моргана протянула ему чашку. — Видимо, не хотела оставаться в одиночестве.
Тебе плохо, — настаивала Ана, и Моргана отпрянула, пока та не проникла глубже.
Расплачиваюсь утром за беспокойную ночь.
Себастьян пил чай, отметив бледные щеки, темные круги под глазами и уловив еще кое-что, несмотря на старания кузины выставить блокировку. Всегда готовый помериться с ней силами, принялся терпеливо разбираться, сухо заключив:
—Неприятности в раю.
Она сверкнула глазами:
Спасибо. Я способна самостоятельно решить личные проблемы.
Не дразни ее, Себастьян, — потребовала Анастасия, предупредительно схватив его за плечо. — Ты что, с Нэшем поссорилась?
Нет. — Моргана села от нестерпимой усталости и повторила: — Нет. Просто за него беспокоюсь. Вчера кое-что узнала о нем. О его семье.
Полностью доверяя любимым кузенам, изложила все, от звонка Лианны до посиделок под кипарисом. Дальнейшее оставила при себе — это касается только ее и Нэша.
Бедный мальчик, — пробормотала Анастасия. — Страшно быть нежеланным и нелюбимым.
И неспособным любить, — добавила Моргана. — Он боится доверять своим чувствам. Кто его упрекнет?
Ты.
Моргана стремительно оглянулась на Себастьяна. Нечего обвинять его за проницательность. Или за правоту.
Собственно, я его не упрекаю. Мне больно, горько, но не упрекаю. Просто не понимаю, как любить того, кто не может, не хочет ответить взаимностью.
Ему нужно время, — напомнила Анастасия.
Знаю. Пробую рассчитать, сколько его в моем распоряжении. Поклялась взять не больше того, что он пожелает отдать. — Голос ослаб, Моргана сглотнула ком в горле. Клятву не нарушу.