— Значит, ее надо выманить? — Предложение парня было очевидно, но бесполезно. — Макс! Неужели она сильнее тебя?
— Сильнее! Она человек.
Девушка задрала голову, подставляя лицо вялому весеннему дождику.
— Как в этих краях обычно поступали с ведьмами? — Ее вопрос был такой же шелестящий, как печальные капли. — Жгли на кострах, как в Европе?
— Жгли, закапывали, но чаще забивали камнями. При чем тут это? — Тот, кого назвали Максом, с надеждой посмотрел на говорящую. — Ты же не собираешься ее жечь?
— Она не колдун. Она Смотритель, способный помочь вампирам, — сухо отозвалась девушка. — Зачем же нам ее уничтожать? Подождите меня здесь. Я скоро вернусь.
Девушка исчезла. Оставшиеся долго смотрели ей вслед, а потом и они ушли. Мне тут же захотелось выбраться из дома, подойти к месту, где велся этот разговор, постоять около лавочки, коснуться травы, на которой сидел Макс.
Макс!
Первая «Эм» звучит требовательно и звонко. «А» — взлетает вверх. «Ка» сливается с «Эс». И все вместе как натянутая струна на гитаре, захваченная резким уверенным щипком.
Дзинь… Воздух еще колеблется, а я уже чувствую, как теплеет от этого звука внутри, как уходит мороз, сковавший мышцы. Я готова проснуться, чтобы идти за ними, потому что я почти все вспомнила. Но сон тяжелым жарким одеялом ложится на плечи, делая все бессмысленным.
Я встряхиваюсь, привычно укладывая крылья по бокам. Чтобы лететь, нужна открытая дверь. Сама я распахнуть ее не могу. Мне не взлететь по узкому дымоходу, не расправить в копотной темнице кирпичей крылья. А значит, приходится ждать.
Я перестаю дергаться и засыпаю уже без сновидений.
— Ты должна заставить их отсюда уйти! — кричит на меня Мельник.
Он торопится, и я понимаю, почему. Он собрался умирать и давно бы сделал это, если бы все пошло так, как надо. А надо было всего-то передать свой дар и оставить на мельнице последователя. Дар он передал, но я не так начала им пользоваться. Вот ему и пришлось задержаться. Пришлось возвращать меня сюда, на мельницу, заставлять делать то, что спокон веков делал он, — охранять землю от пришлых, не пускать злую силу. Ту, что привела сюда я. И если он не наладит преемственность поколений, не успокоиться ему на том свете. Бродить темными ночами по окрестным лугам упырем, сосать из людей кровь. А главное — мучиться, раз за разом возвращаясь в свою могилу, чтобы к вечеру выбраться из нее вновь. И это будет самая страшная форма вампира, природная, темная и жестокая.
Как всегда, я просыпаюсь от боли. Правую руку ломит, словно в этой высохшей конечности остались еще какие-то силы, чтобы сопротивляться.