Они были несказанно удивлены, застав в Академгородке через полтора месяца вместо кучки полумертвых погорельцев серьезную силу, хорошо вооруженную организациую.
*****
Богданов закончил рассказ и вопросительно посмотрел на Сергея Борисовича, ожидая комментариев.
— Да… Дела, — протянул Демьянов и стряхнул пепел. Некоторое время он сидел молча, разглядывая лампу на потолке.
Наконец, заговорил:
— Знаешь, у меня смешанные чувства. С одной стороны, молодчики. Сами спаслись, близких вытянули. Честь вам и хвала. А с другой… уж слишком легко вы переступали через трупы. Сам я… ну да ладно, не мне вас судить.
Майор хрустнул пальцами.
— Значит так. Слушай мое предложение. Записываем вас на правах отдельной разведгруппы. Подчиняетесь напрямую мне, в ваши внутренние дела не лезу, только даю ЦУ и определяю политику партии. Взамен у вас всегда будут крыша, патроны, еда… бабы, опять же. Сказал бы: «вас нам послала судьба», но могу и попроще: вы охренеть как вовремя.
— Значит, теперь мы типа наемники? — усмехнулся Богданов.
— Называйте, как хотите. Лично я бы советовал вам кончать с этими юношескими соплями и вливаться, вливаться в стройные ряды. Зима рано или поздно кончится… И что-то мне подсказывает, что война вспыхнет с новой силой. Что лучше — оказаться вдвадцатером, или в большой дружной семье? Хотя бы в плане безопасности, а?
— Это как посмотреть, — возразил Владимир. — Двадцать человек в лесу никому не нужны, а на большую группу рано или поздно навалятся. Не спрячешься.
Демьянов вздохнул.
— Нет, ты послушай меня. Я прожил жизнь долгую, сложную. Дружный маленький коллектив — это здорово. Вот мы, бывало, в пожарной охране козла забивали или в шашки-шахматы резались; ну и без водки никуда, само собой. Праздники, дни рожденья, Новый год… э-эх, времечко. Так вот, двадцать человек — это не для жизни, а для пикника, весело время провести.
— Или для войны. Партизанский отряд.
— Правильно, — кивнул Демьянов. — Но не пускать же всю жизнь поезда под откос. Когда-нибудь понадобится их водить. Впереди у нас, ребята-выживята, не борьба с оккупантами. Нету их. Впереди тупые будни. Десять, двадцать, тридцать лет — кому как отмеряно — жрать, пахать, размножаться, почти как раньше, только без футбола, да и без пива. Вряд ли пшеница лишняя будет.
— Дай бог, чтоб вообще хоть сколько-то лет было, — заметил Богданов.
Демьянов налил гостю еще.
— Вот мы и подошли вплотную к главному. Ты познакомился с жизнью у нас. Что можешь сказать?
— Да нормально, — пожал плечами Богданов. — Сухо, тепло и мухи не кусают.
— Издеваешься?