— За солью, — объяснил старик. — Схожу, пока распогодилось. Тут в районе Зенковского парка состав перевернулся. Соли до хрена. Притащу мешок, будет солонина. Утречком вернусь. А ты как хочешь. Я бы тебе предложил остаться на подольше, но место тут гиблое. Радиация — это полдела. Еще этот пепел, продукты горения, диоксины всякие. Сейчас не замечаешь, а через год дуба дашь.
Александр кивнул. Он не разделял оптимизма насчет года, поэтому не хотел долго пользоваться гостеприимством хозяина. Нет, он не боялся, что солонину приготовят из него, просто другие планы были. На стариеке стояла печать смерти. Если поискать, найдутся и другие, условно нормальные. Правда, нормальность и дружелюбие — он знал — никак не связаны между собой.
Но ему были нужны не люди, а еда.
— Кто-нибудь еще живет в городе? — задал он вертевшийся на языке вопрос.
— Я не видал, — отшельник наморщил лоб. — Да кто в здравом уме будет?
— А вас тут что держит?
— Куда идти-то? Тут мой дом, — он указал пальцем вниз. — Тепло, сухо и мухи не кусают. Да и не страшно теперь…
— Ну, а в других районах что? — терпеливо повторил Саша, вспомнив, что Городом прокопчане величали свой центр, как лондонский Сити.
— Вообще живут… Я до Тыргана добирался раз. Еще в начале, снег только выпал. Там у них одни руины. Но слышал голоса, и фонари мельтешили. Я к ним не вышел. Я не баран. Ну их к лешему. Еще Красная Горка… Там должно быть почище. Но я бы на твоем месте никуда не ходил.
— Это еще почему?
— Квартирный вопрос их испортил, — старик улыбнулся. Только теперь Данилов понял, почему он разговаривает с присвистом. Во рту недоставало половины зубов. Саша знал, что при лучевой болезни те часто покидают голову заодно с волосами. Сам он потерял два, включая тот, который вырвал сам.
— В первые недели дозу хапнул, — объяснил отшельник, перехватив его взгляд. — От воды. Будешь снег топить, осторожней. Копай глубже и счетчиком меряй. Если фонит, лучше вылей. А если уж приперло, то отстаивай полдня.
Он уже стоял у порога одетый. В лохматой шапке, валенках и тулупе он напомнил Саше Робинзона Крузо, каким художник изобразил его на обложке старого издания.
Лицо старика закрывал респиратор-«лепесток».
— Пепел не вдыхай. Как пойдешь, сделай повязку хотя бы из марли. Но лучше дождись. Я быстро, — он снял со стены снегоступы и вышел за порог.
Хлопнула дверь, потом вторая. Данилов приподнялся на кровати. Силы еще не вернулись к нему, но он чувствовал себя бодрее. А ведь недавно был почти покойником…
Следующие два часа Александр просто валялся в постели. Кости еще ломило, мышцы отзывались болью. Затем перекусил тушенкой из своих запасов и прошелся по дому, разминая затекшие конечности. Проверил свои вещи — все до последней мелочи было на месте. Верхняя одежда аккуратно висела на вешалке. Ружье обнаружилось в сенях, как и его лыжи.