– И моя судьба – там. Она обречена на пламя и ждет той минуты, когда ад поглотит меня. Потому что я нарушу свою клятву. Кто я такой, чтобы исполнить поручение королевы? Рыцарь из старинной баллады? Герой из саги Хакона? Нет. Я – крестьянин, солдат, палач. Кто я такой, чтобы бросать вызов архиепископам, князьям и герцогам?
Бекк заставила его повернуться к ней.
– Ты – крестьянин, который отрубает им всем головы, – сказала она. – Палач, которому королева Англии сочла возможным поручить последнее, что у нее оставалось. А что до дьявола… Если бы ты был ему нужен, у него нашлась бы возможность наложить на тебя свою лапу.
И снова Жан изумился ей – совершенно как прошлой ночью, при свете луны. То, как Бекк произносила его имя, заставило его почувствовать себя живым. Очень давно он не чувствовал себя таким живым. Внезапно ему отчаянно захотелось остаться здесь. Просто поселиться в маленьком городке со своим добрым другом Матиасом и делать вино, охотиться на полях и иметь детей от этой женщины.
– А что, если я решу… отвернуться? Остаться здесь с тобой?
На секунду она тоже устремила взгляд в пламя очага.
– Чтобы мы начали совместную жизнь с предательства? Мне всегда будет казаться, что я тебя украла. Королева Анна всегда будет стоять между нами, и ее рука разлучит нас.
Жан неожиданно понял, что все смотрят на него, ожидая, чтобы он первым высказал свое мнение. Ему так хотелось снова стать тем, кем он был раньше. Не предводителем – человеком, который свободен поступать так, как ему заблагорассудится. И поскольку ему самому хотелось этого, он обязан был предложить это своим соратникам. Жан вышел на середину двора.
– Я дал клятву, которую не могу нарушить. И пока я не найду то, что потерял, в этом мире мне не будет покоя. Поэтому я должен отправиться в Германию. – Он посмотрел на каждого по очереди. – Но вы – Фуггер, Хакон, Джанук, Бекк, – вы шли со мной до этой поры, и я подвергал вас страшной опасности. Вы не давали нерасторжимых клятв – ни мне, ни кому-то другому. Вот совет друга: не следуйте за безумцем в его безумном приключении.
Хакон немедленно вскочил на ноги и, положив кусок мяса, очень серьезно проговорил:
– Куда ты, туда и я. Руны сказали мне об этом. А у меня на родине моя мать говаривала: «Если весной ты бесишься, как хорек, то к жатве все равно приходишь в здравый рассудок».
Джанук улыбнулся и сразу же снова стал серьезным. Он, уже успел понять, что громадный скандинав крайне серьезно относится и к своим рунам, и к изречениям своей матери.
– И что это означает, мой друг?