Хакон почесал в затылке:
– Понятия не имею. Но я знаю одно: безумие тоже бывает разное. Для меня безумием было лениться и толстеть в Турском борделе. Но разве это безумие – сражаться, путешествовать, рисковать? И потом… – Тут его аквамариновые глаза блеснули. – Ты только подумай, какие истории мы сможем потом рассказывать!
Коротко кивнув, скандинав снова сел и принялся за еду.
– Ну что ж. – Встав, Джанук дернул себя за закрученный, умащенный ус. Его темные волосы отрастали быстрее, чем у других, и теперь его шевелюра была почти такой же, как у Бекк. – Не хочется разбивать компанию. Редко встречались мне люди, с которыми было бы так хорошо сражаться бок о бок. Скажи-ка, Жан, там, куда мы направимся, будет золото?
– Не знаю. Я чувствую, что потерял вкус к золоту.
Хорват присвистнул:
– Тогда я определенно тебе необходим. Чтобы заботиться о твоих денежных интересах. Не могу же я вернуться на родину с пустыми руками! Я ведь не создан для того, чтобы крестьянствовать. Так что, похоже, мне тоже придется идти с вами. По крайней мере, какое-то время.
Фуггер попытался встать, но Мария-Тереза вцепилась в него. Он очень бережно разомкнул ее руки.
– Ты же знаешь, что я пойду.
Девушка заплакала и, ухватив Фуггера за руку, потянула вниз.
Жан сказал:
– Фуггер, это ведь я у тебя в долгу, а не ты у меня. Ты освободил меня из виселичной клетки. Здесь ты обрел покой. Почему бы тебе не воспользоваться этим?
Фуггер улыбнулся и погладил Марию-Терезу по голове.
– Думаю, что покой подождет. Мария-Тереза еще очень юна. – Тут он увидел, как Лукреция энергично кивнула. – И она глубоко мне благодарна. Мне не хотелось бы этим воспользоваться. Если я уеду, а потом вернусь, возможно, мы оба лучше разберемся в этом. И потом, я вам нужен. Я ведь родом из Германии.
Он наклонился и начал утешать плачущую девушку. Бекк тем временем вернулась к отцу и снова кормила его супом. Не поднимая головы, она сказала только:
– Я должна отвезти отца в Венецию, к нашим родичам, где о нем позаботятся. – Тут она подняла взгляд и добавила: – А когда он будет в безопасности, я вернусь за тобой, где бы ты ни был. И никакие силы на свете меня не остановят.
Ее властные слова изумили даже Хакона, который прекратил жевать. Никто, кроме Жана и Фуггера, не понимал, какие силы кроются за этим заявлением. Авраам что-то заподозрил и несколько секунд смотрел на свою дочь. Жан встретился с ней взглядом, но потом отвел глаза и снова уставился на яркое пламя в очаге, на разрушающийся мир, на небеса и ад, которые притягивали его к себе.
– Значит, решено, – проговорил он. – Мы отправимся завтра же.