В трапезную девушки возвращались без напряжения, только Джурайе стыдно было смотреть на Корбина. Она посмеивалась над словами учителя о неразборчивости графа, над своим самомнением и над тем, скольких неприятностей можно было избежать, если не метаться, как вшивый веник по горнице, а спокойно разобраться во всём с самого начала. Правда идея замужества по расчёту её всё так же мало вдохновляла, зато пропал страх неминуемой гибели во время первой брачной ночи – уже что-то! А перед графом она испытывала теперь вполне объяснимую неловкость, как перед человеком, которого она незаслуженно оскорбила.
Сам-то тоже хорош, оправдывала себя Джурайя, кто же так женится? Ни любви, ни уважения. Один голый расчёт. И мужик-то с виду ничего, а ведёт себя как дитё малое. Правду дядь Кор сказал. Рано ему ещё. А ну как женится, дитё родится, что из него вырастет – при таком-то отце? В лабораторию полез без спросу, сам чуть не убился, разгромил всё к едрене фене… И сидит, как ни в чём не бывало! Перед Примом бы извинился. Там одной живой воды в землю литра три ушло. Столько трудов – и всё прахом! Нет, Прим намного серьёзнее. И ещё он умный. И очень ответственный. И ко мне он очень хорошо относится… Но нет искры. Не хватает чего-то, даже странно. Учитель намекает и намекает, что у двух неклассических магов большое будущее, и что он не прочь видеть меня в качестве невестки… но… Наверное, я должна что-то почувствовать. Сердцем, душой. А этого как раз и нет…
За неделю своего ученичества Джурайя постигла одну простую истину – учитель отсутствует тогда, когда в нём больше всего нуждаются. Корнелиус как будто специально исчезал из своего игрушечного замка каждый раз, когда она с очередной неразрешённой проблемой мчалась к нему на всех парах. И каждый раз натыкалась на Прима, всегда готового помочь, объяснить, подбодрить. Первенец мага был ОЧЕНЬ умён. Джурайя ещё не встречала мужчину, способного сутки просидеть в запершись в библиотеке или лаборатории, а выбравшись на свет божий, бежал не опустошать погреба и ледники, а делиться с отцом новыми открытиями. Первый раз, когда Джурайя забила тревогу, что Прим не показывается вот уже 10 часов кряду и пора выбить дверь, её подняли на смех, а Анна, единственная ученица женского рода, надменно объяснила, что когда УЧЕНЫЙ вершит судьбы мира, такие мелочи, как еда и сон отходят далеко на задний план. Хотя откуда ей, деревенщине, это знать… Джурайя приняла к сведению первую часть монолога, пропустила мимо ушей вторую, и взяла за правило ВСЕГДА держать в лаборатории суточный запас калорийной пищи в стазисе. Простенькое заклинание размораживало и разогревало очередную порцию еды через одинаковые промежутки времени, если в помещении кто-либо находился. А в библиотеку дверь не запиралась, поэтому она сама относила поднос Великому Учёному, потому как открытия и знания – это всё прекрасно, но и жрать когда-то надо. Теперь, занимаясь научными изысканиями на практике и в теории, Прим автоматически совал в рот что-либо съедобное, и, как ни странно, эффективность работы заметно возросла. С этого момента он другими глазами взглянул на новую ученицу отца, чудесным образом найденную за городскими стенами.