— Василий, подтяни своих! Видишь, отстают! — Грауль указал дружиннику на уставших воинов.
Тяжело им тащится в полном облачении по лесу, непривычно. Пот стекал ручьями, дыхание сбилось и стало хриплым. Пришлось делать кратковременный привал, чтобы дружинники малость пришли в себя. Новгородцы, даром что в брониках, были гораздо свежее, сказывался пусть небольшой, но опыт переходов по пересечённой местности. А враг уже был близок — преодолев поросшую лесом и кустарником широкую балку, небольшой отряд вышел к видневшемуся впереди просвету. Впереди, в сотне метров находилась та самая вытянутая вдоль дороги поляна.
Пройдя несколько шагов, Павел осмотрелся и поднял руку, сгибая её в локте, после чего сжал кулак. Этому жесту бойцы был давно научены, а посему остановились, присев на колено и переводя дух в ожидании дальнейших приказов. Тускло поблёскивали штыки, обращённые вперёд, к врагу, воины с волнением переглядывались друг с другом — никуда от этого чувства не уйдёшь.
— Пошли… — махнул рукою Грауль, ещё раз оглядев своё воинство.
Однако буквально через несколько минут им снова пришлось остановиться — впереди, за часто стоящими осинами послышались звуки, голоса переговаривавшихся людей, стук сучьев. Новгородцы разом заняли позиции — кто-то плюхнулся наземь, выставив перед собой ствол винтовки, кто-то встал за дерево. Вскоре, однако, движение было продолжено, а источник шума — обнаружен. Прямо на воинов Грауля шёл невысокий, плюгавый мужичонка, явно не воин, скорее слуга. Одет он был соответственно — измазанные короткие порты, такого же непонятного цвета рубаха, когда-то бывшая белой, а на ней кожаная накидка. На голове кожаный же чепчик со свободно болтающимися завязками. За спиной у него была небольшая вязанка хвороста, которую он постоянно пополнял, поднимая с земли пригодные сучья и прихватывая их бечевой. Встретить кого-либо этот доходяга совершенно не ожидал, а потому брёл между деревьев, что-то бормоча себе под нос, и даже не оглядывался по сторонам. Так он и прошёл мимо Аверьяна, застывшего за широким стволом сосны. Лишь в самый последний момент швед что-то почувствовал и попытался оглянуться, но ладонь Аверьяна надёжно закрыла его рот, и, выронив на землю хворост, пленник мелко затрясся от страха.
— Я задам тебе пару вопросов, — подошёл Павел и заговорил со шведом по-немецки. — Ответишь — будешь жить. Хорошо?
Тот, закатив глаза, попытался кивать.
— Vem du är, ryska? — таковыми были его первые слова, после того как Аверьян опустил руку.
И тут совсем недалеко, за ближними соснами, снова послышалось движение, даже пыхтение, а потом будто кто-то бросил на землю тяжело набитый тюк.