– Идите к морю, – говорила она своей крестнице Софье, закутывая ее сына в лоскутные пестрые одеяльца. – Постарайся выйти к берегу до рассвета. Ничего не бойся. Старый Рум довезет тебя к отцу целой и невредимой.
Софья пыталась сдерживать рыдания, но слезы текли потоком и скатывались на руки, падали на личико спящего мальчика.
– Здесь оставаться нельзя, сама знаешь. Болезнь не щадит никого, а тебе нужно заботиться о сыне, – ласково шептала настоятельница.
Софья страшилась болезни, которую завезли на остров бородатые испанцы, но больше всего боялась попасть к ним в руки. Слухи о творимых испанцами зверствах холодили сердце. Софья не знала, что ее крестная мать получила днем известие: конкистадоры высадились на берегу Козумеля и уже успели сжечь селения на севере острова. Выход оставался один – отправить всех, кто уцелел, лодкой не через пролив, а вокруг острова на материк.
– Не предавайся унынию, не плачь, – говорила настоятельница. – Радуйся каждому дню жизни и помни – на земле мы живем короткой жизнью по сравнению с вечностью, уготовленной нам. Наше тело только временное пристанище для души. И помни – я очень люблю тебя… Смерти не бойся – рано или поздно никому из нас ее не миновать…
Настоятельница благословила всех, и группа рыдающих людей оставила монастырь, а мать Ксаве рия осталась в монастыре одна. Сходила к себе в келью, взяла царский венец, несколько икон и ру копись. Она знала надежные места, куда можно спрятать реликвии, переданные ей Горерро от князя Георгия…
Настоятельнице не дано было узнать, что ужасное предсказание жрицы сбудется. Группа людей, которых так надеялась спасти мать Ксаверия, недалеко ушла от монастыря. Несчастных настигли, когда они подходили к берегу. Испанские солдаты пришпорили коней и со свирепыми криками накинулись на застывшую от ужаса жалкую толпу измученных страданиями и голодом женщин, детей и стариков.
Но Софья не мучилась. Она умерла от разрыва сердца, лишь только увидела, как один из солдат поднял ее младенца на пику…
Поздней ночью во вторник я вернулась домой. Полонский распрощался со мной в аэропорту Козумель и исчез, прежде чем объявили посадку. Я была настолько измотана всем происшедшим за последние полторы недели, что у меня не было сил ни на прощание, ни на какие-либо другие эмоции. Весь обратный путь я проспала, укутавшись в плед.
Итак, прошло восемь дней, как Вадим и я улетели на остров, и всего одиннадцать после совместно проведенного вечера в университетской квартире профессора Кронина. Только одиннадцать дней назад все были живы: профессор, Линда, Майк…