Когда его губы завладели соском, у нее вырвался тихий стон.
Его небритый подбородок щекотал и покалывал ее грудь, но она на это не пожаловалась бы ни за что на свете. Он втянул в рот сосок сначала одной, потом другой груди с таким видом, будто страдающий от жажды путник припадает к живительному источнику. Через несколько мгновений этого приятного мучения ей показалось, что она сходит с ума. Руки стали вдруг действовать совершенно независимо от ее воли и вцепились в полотняную рубаху Гейбриела, пытаясь раздеть его.
— Сядь, — хрипло приказал он, останавливаясь на мгновение, чтобы стянуть рубаху через голову.
Возбужденная, с высоко вздымавшейся грудью, она во все глаза смотрела на него, не вполне понимая, что он говорит.
Разгоряченный, тяжело дышащий Гейбриел усмехнулся и направил ее к стулу, на котором оставил принесенную для нее одежду.
Усевшись, она внимательно смотрела на него и, закусив губу, ждала, что он будет делать дальше. Алекса, которая во всех этих вещах хорошо разбиралась, кое-что рассказывала ей о том, что происходит между любовниками, но озорной блеск в темно-синих глазах Гейбриела заставил ее усомниться в том, что все это можно описать словами.
— Ты уже согрелась? — тихо спросил он.
— Да. А разве мы… — она чуть не задохнулась от собственной дерзости, — разве мы не ляжем в твою постель?
— Всему свое время, — сказал он. Прикоснувшись кончиками пальцев к ее коленям, он осторожно, почти нежно, раздвинул ей ноги.
— Боже милосердный! — Она содрогнулась всем телом, когда его губы стали проделывать с самыми сокровенными местами ее тела то же самое, что только что проделывали с грудями.
Сначала она не знала, что и подумать, потом вообще перестала соображать, целиком растворившись в чувствах и ощущениях, преисполненная абсолютного доверия к этому человеку.
Он буквально ошеломил ее своими ласками. Вызванное смущением сопротивление быстро прошло, как только он разжег огонь в ее крови. Прикосновения горячего влажного языка, ласкающего ее тайные местечки, и его пальцев, нежно проникающих внутрь, готовили ее к вторжению его члена. Вскоре София уже сидела на стуле, предаваясь страсти. Она откинула на спинку стула голову с распущенными мокрыми волосами и закинула ноги на плечи Гейбриела, который смаковал ее, полностью поглощенный великолепием ее тела.
Он буквально загипнотизировал ее, выполняя все свои прихоти. Ее тело выгнулось ему навстречу, словно умоляя удовлетворить невыносимый голод. Потом, когда ее желание достигло предельного накала, он вдруг остановился.
— Вот теперь мы можем лечь в постель, — прошептал он, тяжело дыша.