— А если Сеть рухнет или станет врагом, вот как сейчас? — Саша взглянул на полковника с неподдельным интересом.
— Ну, рухнуть она не сможет, даже если этого захочет всемогущая Система, а враждебность… Сами видите, на войне не до книжек.
— А я понимаю старшего Самсонова, — сказал Барков, останавливаясь перед книжным стеллажом во всю левую стену. — Книги — это не обычные носители информации, это нечто большее, почти живое. Когда вы держите книгу в руках, то не просто читаете, а ощущаете тепло, запах, фактуру, слышите шелест ее страниц. У вас работают все органы чувств. Совсем другой уровень восприятия. Высший уровень. Вот почему их до сих пор печатают.
— Символическими тиражами, — заметил Евстратов. — Я одного писателя знаю, в клубе любителей «Мазды» встречаемся, так он говорит: спасибо киносценариям и Сети, а то ходил бы без штанов, с такими-то тиражами и гонорарами. А ведь пишет неплохо, я читал. Лет тридцать назад мог бы деньги лопатой грести.
— Пусть так, но этот пласт культуры проживет еще долго. Как театр, который умирает со времен Аристофана, но до сих пор жив.
— Готов поспорить, но не сейчас.
— Вы правы, Геннадий Петрович. — Барков оторвал зачарованный взгляд от коллекции Самсонова и перевел его на комп. — Машинка действительно так себе, но для наших целей сгодится. Только сначала мы отключим ее от Сети, от этого «благословенного проклятия» нашего века.
Саша усмехнулся. Евстратов его иронии не оценил. К столпам компьютерной цивилизации он привык относиться почти с пиететом. Во всяком случае, не говорить о них со скептической ухмылкой. Этот Барков может думать все, что угодно, да и считать себя обиженным он тоже вправе, но для полковника «техника решала все». Он в этой техносреде вырос, выучился и прожил лучшие годы. В то же время и Барков не с луны свалился. Жил в той же стране, воспитывался на тех же примерах, и то, что он не любил технику так же беззаветно, как Евстратов, вовсе не порок. Может, даже наоборот — достоинство. Возможно, судьба поручила миссию «Сокола» именно Баркову, а не Евстратову как раз потому, что люди для Саши важнее машин. Геннадий представил себя в шкуре Баркова. Смог бы он, как Саша, выжать себя досуха во благо миллиардов незнакомых людей, не задумываясь о награде? Ой, вряд ли.
Евстратов сочувственно вздохнул и покосился на Сашу.
«Пожалуй, ему все-таки позволительно иронизировать, — решил полковник. — Он в этой техносреде не просто по уши, а с потрохами».
Барков вывел на экран компа схему и задумался над ней секунд на тридцать. Евстратов только-только начал понимать, что к чему, а Саша уже поднялся из-за стола, заложил руки за спину и прошелся по кабинету, задумчиво глядя себе под ноги. До двери и обратно. И снова до двери.