Я пересчитал мужчин в галстуках. Так выглядят возможные покупатели. Квадратный метр Нёрума нынче стоит около пятидесяти тысяч. Пятьдесят процентов комиссионных идет галерее, так что можно продать не так уж много и уже окупить сегодняшний вечер. Вернее, нужно продать хоть что-то, потому что с продажи первого Нёрума прошло уже прилично.
Теперь публика устремилась к дверям, и мне пришлось отойти чуть в сторону, чтобы пропустить остальных к подносу с шампанским.
Я побрел к моей жене и Нёруму, чтобы сообщить ему, как я перед ним преклоняюсь. Преувеличение, конечно, но не то чтобы полное вранье — парень несомненно хорош. Но прежде чем я протянул ему руку, художник был атакован неким слюнявым малым, явно давним знакомцем, и утащен прочь к какой-то женщине, виновато улыбающейся, точно ей приспичило по-маленькому.
— Хорошо выглядишь, — сказал я и встал рядом с Дианой.
— Привет, любимый.
Она улыбнулась мне сверху вниз и одновременно махнула рукой девушкам-близнецам, чтобы те прошли еще один круг с фуршетными закусками. Суши — это уже вчерашний день, и я предложил новый кейтеринг — «Алжери», североафриканская кухня с французским уклоном, весьма жгучая. Во всех смыслах. Но увидел, что Диана снова заказала все в «Багатель». Тоже вкусно, конечно. И в три раза дороже.
— Хорошие новости, милый, — сказала она, просовывая руку мне под локоть. — Помнишь, ты рассказывал про должность на той фирме в «Хортене»?
— «Патфайндер», да. Ну и что там?
— Я нашла для них отличного кандидата.
Я глянул на нее, слегка опешив. Как охотник за головами я время от времени, разумеется, использовал Дианину клиентскую базу и ее круг общения, включавший немало значимых в экономике фигур. Причем без особых угрызений — ведь это я финансировал всю эту прорву. Необычным было то, что Диана сама предложила конкретного кандидата на конкретное место.
Она взяла меня под руку, наклонилась и шепнула:
— Его зовут Клас Грааф. Отец голландец, мать норвежка. Или наоборот. В общем, он три месяца назад уволился и только что перебрался в Норвегию, получил дом в наследство и теперь им занимается. У себя в Роттердаме был топ-менеджером в одной из крупнейших европейских фирм по GPS-технологиям. И совладельцем, пока весной их не купили американцы.
— В Роттердаме, — повторил я, отпив шампанского. — А как фирма называется?
— «ХОТЕ».
Я поперхнулся шампанским.
— «ХОТЕ»? Ты уверена?
— Вполне.
— И его сиятельство был там топ-менеджером? Прямо самым-самым топом?
— Грааф — это фамилия, я не думаю, что он…
— Ну да, ну да, а его номер у тебя есть?