— Понятия не имею.
— Ничем не могу помочь.
— Извините, босс ушел на весь день, а я работаю здесь только три недели.
— Попробуйте позвонить в ветеринарную клинику доктора Вэйтера на Донован-роуд.
— Я с ним уже говорила, но все равно спасибо.
— Почему вы думаете, что этот человек работал здесь? Шпицев разводят и продают по всей стране. Собака могла быть привезена из другого штата.
— Я это знаю. Но ведь бывает и так: вы смотрите на витрину, где сидит самый прелестный щенок, которого вы когда-либо видели.
Я разговаривала с ветеринарами и помощниками ветеринаров, с владельцами магазинов товаров для животных, с клерками и собачьими парикмахерами. Мне казалось, что мой язык начал распухать. Я делала двадцать первый звонок, когда медрегистратор в круглосуточной клинике сделал первое полезное предположение, которое я услышала:
— На вашем месте я бы попробовал позвонить в службу контроля за животными. У них могли сохраниться данные того времени, особенно если вы говорите об убийстве щенка. Могли поступить жалобы.
— Спасибо. Я позвоню туда.
Как оказалось, в службе контроля таких данных не было. Мужчина, который подошел к телефону, вежливо извинился за то, что не может мне помочь, и я уже хотела повесить трубку, когда он спросил: «А в чем проблема?»
Я кратко изложила ему суть дела, после чего на минуту воцарилось молчание.
— Вы знаете, я, кажется, понял, кто вам нужен. На 166-м шоссе в том месте, где оно пересекается с Робинсон-роуд, жила женщина, которая организовала пансион для домашних животных. По-моему, в начале пятидесятых годов она разводила шпицев, хотя это мало что дает. В то время шпицы были модной породой.
— Она до сих пор в бизнесе?
— Нет, но по-прежнему там живет — я два-три раза в месяц проезжаю мимо ее дома, когда навещаю своих внуков в Кромвелле. Дом не изменился — тот же ярко-синий цвет и ужасно захламленный двор. Если этот дом когда-нибудь продадут, думаю, что новый владелец первым делом перекрасит его и приведет в порядок двор.
— Как ее зовут?
— К сожалению, не помню. Что-то похожее на Вирак… Варик… что-то в этом роде.
— Вы мой лучший друг! — сказала я, послав ему воздушный поцелуй.
Я вернулась к телефонной книге и через тридцать секунд разговаривала с Милисент Вирик. Старушечий голос дрожал, и казалось, что она вовсе не в восторге от моего звонка.
— Алло, говорите громче! Что вам надо?
Я повысила голос и повторила свою просьбу, надеясь на то, что она сочтет меня обаятельной и искренней, пока я кричала в трубку:
— Есть ли у вас какая-нибудь информация? — Ответом мне было молчание. — Миссис Вирик?