– Тебе бы, приятель, иезуитом работать. Вы бы нашли общий язык.
– Я прекращаю поддерживать с тобой связь. Изоляция должна быть полной. Вызывай, когда захочешь пообщаться. На любую из интересующих меня тем. А пока прощай.
И годы полного одиночества начали свой отсчет для Странника.
В качестве жизненного пространства ему был выделен участок рубки размером три на три метра. Высота этой импровизированной камеры тоже составляла три метра. За пределами этого куба мерцала голубоватая пелена. Капсула времени. Внутри был минимум необходимого для существования: стол, стул, маленький диван, кровать и санвыгородка в углу. Все. Пища и питье поступали в строго определенное время, и, хотя не отличались разнообразием, были вполне удобоваримыми.
Странник привык к одиночеству, никогда не тяготился им и не понимал людей, для которых одиночество было пыткой. Он был вполне самодостаточен, чтобы всегда найти, чем занять себя. Одиночество – удел капитана. Так было на Земле, так было и на службе Содружества. Но одиночество одиночеству рознь. То, на что обрек его Машинный Разум, было не просто одиночеством. Это было Полное Одиночество. В океанских рейсах вокруг него всегда были люди, его экипаж. В любую минуту он мог подняться на мостик, поговорить со штурманами, принять участие в погоне за очередным косяком, наконец. Промысловый лов занятие само по себе очень увлекательное. Всем известна радость рыболова, выудившего щуку весом в несколько килограммов. Но мало кто знает, какое поистине блаженное состояние испытывает штурман-промысловик, когда после четырехчасовой вахты он покидает мостик под треск гиневых лебедок[15], вытягивающих на слип[16] куток[17] с полусотней тонн еще живой рыбы, попавшей в трал благодаря его умению и таланту.
Во время космических рейсов на службе у Содружества рядом с ним всегда был, по крайней мере, Сан Саныч.
Арестант-смертник, ожидающий своей участи в одиночной камере, тоже не бывает вполне одинок. Он может видеть своих тюремщиков, его посещает священник и врач, а также множество других лиц, в обязанности которых входит оформление узаконенного убийства. Странник где-то читал, что многие узники коротали время, приручая пташек, мышей или еще какую-то живность, обитавшую в камере или поблизости.
Здесь, на «Непобедимом», не было никого, с кем можно было бы пообщаться. Или хотя бы перекинуться взглядом. Здесь не было ничего живого. Ничего и никого, кроме Машинного Разума.
И еще ИПИ. Информация о нем тоже была надежно укрыта в его памяти. Машинный Разум не смог обнаружить ИПИ во время проведения зондажа. По своей сути ИПИ был компьютером большой мощности, адаптированным к человеческому организму и напрямую соединенным с его нервной системой.