– Ты потратила впустую лучшие годы и не хочешь это признавать, – не обращая внимания на заявление дочери, продолжала Неля Петровна.
– Давай попробуем не обмениваться колкостями.
– Я только хочу заметить, что ты осталась ни с чем.
– Это спорный вопрос. – Майя автоматически прижала руку к животу.
– Докажи мне обратное.
– Не теперь. Мама, потом поговорим. – Майя боролась с подступающей тошнотой. – Сделай мне лучше чай с мятой.
– Чем ты ему не угодила? – наступала мама.
– В двух словах не объяснить.
– Меня твои длинные речи не интересуют. Мне бы по сути.
– Давай не сейчас об этом и не в таком тоне. – Майя совсем упала духом. Значит, разговора не получится.
И тогда она сказала себе, что никогда не станет воспитывать ребенка одна, хотя бы для того, чтобы не превратиться в такую завистливую язву, как ее мать. На работе попросила пару дней за свой счет. Она могла бы этого не делать, подгадав операцию под выходные. Но каждый день казался ей пыткой, а видеть Кирилла на следующий день после того, как она выскребет из себя их ребенка, Майя не хотела. Она не выдержала бы и рассказала ему. Это ни к чему. Это эмоции.
Все произошло как во сне. Майя стала одной из тех, кого в душе всегда осуждала. Вот и получается: «Не судите…»
– Ты хорошо себя чувствуешь? – Аюшев остановил ее в коридоре клиники, придержал за руку.
Майя была бледна и выглядела усталой.
– Все в порядке, – улыбнулась она.
– Поужинаем после работы? – Майя выглядела такой жалкой, что он не мог не предложить ей этого. Правда, в глубине души надеялся на отказ и, к счастью, получил его.
– Извини, не смогу.
– Свидание? – Нарочито сурово сдвинув брови, Кирилл сжал ее руку.
– Привыкаю к новому расписанию.
– Я уже ревную, – неудачно пошутил Кирилл и тут же пожалел об этом. Глаза Майи наполнились слезами, губы задрожали, складываясь в улыбку Пьеро.
– Тебе тоже нужно новое расписание. – Она поспешно опустила голову.
– Меня все устраивает в нынешнем. – Аюшев имел в виду, что наслаждается свободой. Да, у него есть планы на будущее. В них он отвел место для новой любви, новых планов, но делиться ими с Майей он не станет. Это было бы слишком цинично.
– Тебе повезло. – Гордо вскинув голову, Майя подмигнула ему: – То ли еще будет.
Ей было нелегко выглядеть по-прежнему уверенной в себе. Аборт оказался для нее более серьезным испытанием, чем она предполагала. В первые часы Майя почувствовала облегчение, а потом – вину. Она наказала ни в чем не повинного человечка, став его палачом. Лишила жизни беззащитное существо, безрассудно сделав его заложником своей неудачи. Что бы она ни делала дальше, этот проступок ей никогда не замолить. Сколько слез выплакала. Даже мать, которая без устали сыпала колкости, забеспокоилась.