«Кадиллак» Долана

Я ждал, наблюдая за ним, целых семь лет. Я видел, как он — Долан — приезжал и уезжал снова. Я видел, как он входил в роскошные рестораны, в смокинге, всегда с красавицей, держащей его под руку, всякий раз с новой, всегда сопровождаемый двумя телохранителями, отгораживающими его от остальных посетителей. На моих глазах его седеющие волосы превращались в изысканное серебро, тогда как мои собственные просто выпадали и я облысел. Я следил за ним, когда он совершал свои ежегодные поездки из Лас-Вегаса на Западное побережье, и видел, как возвращался обратно. Два или три раза я наблюдал с соседней дороги, как его седан «де вилль» такого же цвета, как и его волосы, проносился мимо меня по шоссе 71 в Лос-Анджелес. Видел и как он выезжал со своей виллы в Голливуд-Хилз в том же серебристом «кадиллаке», направляясь в Лас-Вегас, — правда, не слишком часто. У школьных учителей и богатых гангстеров разные экономические возможности в жизни, и потому они не обладают одной и той же свободой перемещения.

Он не подозревал, что я слежу за ним, — я никогда не приближался к нему настолько, чтобы он мог заметить меня. Я был очень осторожен.

Он убил мою жену — или распорядился, чтобы ее убили, что одно и то же. Хотите подробности? От меня вы их не получите. Если вам так уж хочется, вы найдете их в старых газетах. Ее звали Элизабет. Она преподавала в той же школе, что и я и где я продолжаю преподавать. Она учила первоклашек. Они любили ее, и мне кажется, некоторые из них все еще продолжают любить, хотя теперь уж стали значительно старше. Я любил ее и, разумеется, люблю до сих пор. Элизабет нельзя было назвать прелестной, но она нравилась мне. Она была тихой, но временами так заразительно смеялась. Я вижу ее во сне. Мне снятся ее карие глаза. Кроме нес, у меня не было ни одной женщины. И не будет.

Долан допустил ошибку. Больше вам ничего не следует знать. А Элизабет оказалась там как раз в то самое время и все видела. Она пошла в полицию, полиция направила ее в ФБР. Там ее допросили, и она ответила — да, она готова выступить свидетельницей на суде. Они обещали защитить ее, но либо обманули, либо недооценили Долана. А может быть, и то и другое. Как бы то ни было, однажды вечером она села в свой автомобиль, и несколько динамитных шашек, присоединенных к системе зажигания, сделали меня вдовцом. Это он сделал меня вдовцом — Долан.

Поскольку свидетелей, готовых дать показания, не оказалось, дело закрыли.

Он вернулся в свой мир, а я — в свой. Для него — великолепный пентхаус в Лас-Вегасе, для меня — пустой деревянный дом. Его сопровождала вереница прекрасных женщин в мехах и вечерних платьях, тогда как моим уделом стало одиночество. Серебристо-серые «кадиллаки» для него — он сменил их четыре на протяжении этих лет — и старый «бьюик-ривьера» для меня. Его волосы приобрели цвет благородного серебра, тогда как моих вовсе не стало. Но я следил за ним.