Меня беспокоило ветровое стекло. Нельзя было исключить вероятность того, что оно разобьется и Долан получит возможность выбраться из машины. Впрочем, шанс был невелик. Я уже говорил, что автомобили Долана строились в соответствии с требованиями диктаторов и военных деспотов, поэтому ветровое стекло не должно было разбиться, и оно не разбилось.
Заднее стекло «кадиллака» было еще прочнее, поскольку его площадь меньше. Долан не мог разбить его — по крайней мере не за то время, которое я намеревался ему дать, — и он не решится стрелять в стекло. Стрельба в пуленепробиваемое стекло является вариантом русской рулетки. Пуля оставляет на стекле всего лишь маленькую белую царапину и отлетает рикошетом внутрь машины.
Я не сомневался, что он сумел бы выбраться из «кадиллака», окажись в его распоряжении достаточно времени, но я находился рядом и не собирался предоставить ему эту возможность.
Я поддал кучу грунта ногой, и на крышу автомобиля посыпался песчаный дождь. Реакция была немедленной.
— Нам нужна помощь, пожалуйста. Мы застряли.
Голос Долана. Он не пострадал, и голос звучал как-то до жути спокойно. Но я чувствовал, что под внешним спокойствием скрывается страх и только силой воли он держит себя под контролем. Мне едва не стало жаль его: сидит на заднем сиденье сдвинувшегося вперед салона, один из его людей пострадал и стонет, а другой либо мертв, либо без сознания.
Меня на мгновение охватило какое-то странное чувство сопереживания. Нажимает на кнопки дверей — ничего. Пытается опустить стекла — тщетно.
Затем я остановил себя — ведь он попал сюда по собственной вине, не так ли? Да. Он купил билет и заплатил за него сполна.
— Кто там?
— Это я, но я не намерен оказывать вам помощь, которой вы ждете.
Я снова поддал ногой кучу земли, и на крышу серебристо-серого «кадиллака» опять посыпался дождь песка и гравия.
— Мои ноги! Джим, мои ноги!
Голос Долана внезапно стал осторожным. Человек, что стоял снаружи, возле траншеи, знал его имя. Это создало исключительно опасную ситуацию.
— Джимми, я вижу кости, они торчат из моих ног!
— Заткнись, — холодно бросил Долан. Голоса, доносящиеся из-под земли, звучали как-то жутко. Пожалуй, я мог бы спуститься на крышу «кадиллака», сойти на багажник и попытаться заглянуть внутрь через заднее окно. Нет, вряд ли мне удастся рассмотреть что-то, даже если я прижму лицо к стеклу. Как я уже говорил, стекла были поляризованными.
К тому же мне не хотелось видеть его. Я знал, как он выглядит. Зачем мне на него смотреть? Выяснить, одет ли он в сшитые на заказ джинсы и носит ли свой «Ролекс»?