— Кто ты, приятель? — спросил он.
— Я — никто, — ответил я. — Никто с вескими основаниями закопать тебя в могилу, где ты сейчас и находишься.
И тут со странной, сверхъестественной проницательностью Долан спросил:
— Тебя зовут Робинсон?
Мне показалось, что кто-то со страшной силой ударил меня в живот. Он догадался неимоверно быстро, выловив из тысяч полузабытых фактов и лиц именно те, что требовались. Разве я не считал его хищником со всеми инстинктами животного? Но я не знал даже половины того, на что он способен, и это к лучшему, потому что в противном случае я не решился бы совершить то, что сделал.
— Мое имя не имеет значения. Но ты ведь догадываешься, что сейчас произойдет с тобой, верно?
Внутри «кадиллака» снова послышались ужасные булькающие вопли.
— Вытащи меня отсюда, Джимми! Вытащи! Ради Бога! У меня сломаны ноги!
— Заткнись, — повторил Долан и произнес, обращаясь теперь ко мне: — Я не слышу тебя, он так громко кричит.
Я встал на четвереньки и наклонился над крышей автомобиля.
— Я сказал, ты догадываешься, что сейчас…
Внезапно в моем воображении промелькнул образ волка, одетого в костюм бабушки и говорящего Красной Шапочке: «Это чтобы лучше видеть тебя, милая… подойди немного поближе…» Я откинулся назад как раз вовремя. Револьвер выстрелил четыре раза. Звуки выстрелов были громкими даже снаружи, где я находился. А внутри машины они наверняка звучали оглушительно. Четыре черных глаза открылись на крыше «кадиллака» Долана, и я почувствовал, как что-то пронеслось в дюйме от моего лба.
— Ну что, я прикончил тебя, ублюдок? — спросил Долан.
— Нет.
Вопли перешли в стоны. Раненый сидел на переднем сиденье. Я видел его руки, бледные, как у утопленника, слабыми движениями царапающие ветровое стекло, и скорчившееся рядом неподвижное тело водителя. Джимми должен спасти его, он истекает кровью, ему больно, боль такая ужасная, он не может выдержать ее, пусть всемилостивый Господь простит ему все грехи, но даже это…
Послышались еще два громких выстрела, и стоны прекратились. Руки отвалились от ветрового стекла.
— Ну вот, — произнес Долан голосом, который был почти задумчивым. — Больше у него ничего не болит, и мы можем спокойно разговаривать.
Я промолчал. Внезапно у меня закружилась голова, и я почувствовал себя в каком-то другом мире. Он только что убил человека. Убил. Ко мне вернулось ощущение, что я недооценил его. Несмотря на все предпринятые мной меры предосторожности, мне повезло, что я остался жив.
— Я хочу сделать тебе предложение, — сказал Долан.
Я молчал…
— Эй, приятель?
…