— Вы вот что… во избежание неприятностей во время захвата этого «Сироты», я буду лично принимать участие в захвате. Я должен лично присутствовать, чтобы вы ему там не устроили «попытку бегства». Еще покалечите его. Знаю я вас. Все ясно?
Прокурор жестко посмотрел на оперов. Те разом кивнули.
Юрьев сказал:
— Да мы такого и не помышляли…
— Эта идея могла возникнуть у вас спонтанно, — усмехнувшись, заметил прокурор.
Опера оценили прокурора. В душе каждый из них тоже усмехнулся.
Уже ближе к ночи опера приехали к Чифу в госпиталь. Тот встретил их радостно: все это время он провел в одиночестве, если не считать приезд оперов розыска, которые мурыжили его своими вопросами часа три — лучше бы они не приезжали…
— Я вас приветствую! — привстал он с койки. — Какие новости?
— Выписываем мы тебя, — «обрадовал» бандита Иван. — Хорош казенные щи хлебать!
— Как это? — опешил Чиф. — Да меня же Слон или Фикса пришьют завтра же!
Эффект был достигнут, и следовало его быстро использовать.
— Мы знаем, где они сидят, и можем их взять. Ты даешь свидетельские показания или нет?
— Ни за что. Пусть меня лучше убьют.
— Пусть убьют, — согласились опера, и вышли из палаты.
— Мы его забираем, — сказал врачу Вадим.
Чиф ехал мрачнее тучи. В больнице его положили в коридоре, и всю ночь он продрожал в страхе, боясь, что его пришьют бывшие друзья. Утром он переговорил с врачом, сунул ему в карман последнюю стодолларовую купюру, и его перевели в отдельную палату. Там он приспособил табурет для блокирования двери и вздохнул чуть свободнее.
Через три дня в кабинет группы УБОП скромно постучался один из доверенных лиц. Это был парень по кличке Носатый. Он был личностью, хорошо известной в узких кругах города. Носатый был наркоманом со стажем, что не мешало ему пить все виды суррогатов алкоголя. Он своевременно понял одну простую истину: находясь на «связи» у оперов УБОП, и время от времени выступая в роли закупщика наркоты, можно под этой крышей довольно долго безнаказанно употреблять наркотики. Это было обусловлено решением Верховного Суда, которое разрешало сотруднику, или агенту, внедренный в банду, употреблять наркотики, если это необходимо для выполнения основного задания. Такое употребление преступлением не считалось, что и нужно было Носатому. В городе все наркодиллеры знали, что Носатый — «красный», но, повинуясь обыкновенной человеческой жадности, все равно продавали ему дозу, тем более, что ведь не каждый раз он «закупался» для оперов — в большинстве случаев он покупал наркотики для «личного потребления»…