– Брось, не надо, – сказал я, глядя на ее старания, и полез в мешок за новой одеждой. Надо прикупить еще барахла, а то я к Юндвари доберусь в костюме первого человека.
Танита, успевшая проскользнуть в комнату, перевела девчонке мои слова, и та судорожно прижала к груди рванье, словно оно было величайшей драгоценностью в мире. Глядишь, еще повесит, как святыню, на стену. Ладно, ее дело, мне эти тряпки точно ни к чему.
После плотного завтрака, когда я садился в седло, Ситлали метнулась ко мне, обняла, заплакала и с трогательной суетливостью стала пихать в руки тоненькую нитку из мелких, почти не отшлифованных зерен розоватого кварца с подвеской в виде острого когтя неизвестного зверя.
Подобные вещи высоко ценятся у дикарей. Я не хотел брать подарок, но вождь Кемрутль приказал:
– Возьми. Пригодится.
Пришлось послушаться – колдуну и провидцу виднее.
Я ласково поцеловал напоследок девушку и в свою очередь снял с пальца перстень, увенчанный темным топазом. Я не любитель украшений, но это кольцо носил – его подарил мне спасенный граф.
Пусть теперь Ситлали красуется перед другими женщинами подарком бога, чтобы они помнили: я могу вернуться – и не обижали ее.
В проводники нам выделили опытного воина по имени Хенун, если судить по насечкам на копье, отправившего на тот свет не одного врага.
Кемрутль объяснил, что сестра Хенуна замужем за степняком, и они принимают его, как своего. Именно такой человек нам и требовался.
Уже за воротами на меня внезапно нахлынула тягостная тоска. Когда я в последний раз чувствовал что-то подобное, мне пришлось оставить за спиной несколько трупов. Придется смотреть по сторонам в оба глаза.
Ветер гнал по низкому небу серую хмарь, грозил испортить дорогу затяжным дождем, но на наше счастье пока все ограничивалось лишь резкими холодными порывами.
Что-то слишком прохладно для конца лета.
Я надвинул шляпу по самые брови и плотнее запахнул плащ, с легкой завистью глянув на неторопливо трусящую почти у самых лошадиных копыт Таниту. С пушистой шкурой оборотня можно спокойно ночевать прямо на льду в двадцатиградусный мороз, что уж тут говорить о каком-то легоньком "сквозняке"!
Моя кобыла недовольно повернула морду к рош-мах и всхрапнула.
– – Уйди из-под копыт, лягнет ведь, – посоветовал я девушке.
– Наши кони давно привыкли к огромной кошке, но сегодня кобыла нервничала. Ей испортил настроение жеребец мага своими попытками цапнуть за круп. А виной всему был сирин, желавший ехать ко мне вплотную. Нашего волшебника весь день тянуло пофилософствовать, и я оказался единственным собеседником, способным поддержать разговор. Рош-мах в теле кошки могла только слушать, проводник попался на удивление молчаливый, а Морра до подобных бесед еще не доросла. Пришлось мне одному отдуваться за всю компанию.