пожелание государя или принять вызов и приготовиться к смерти, которая обязательно явится или в виде наемных убийц (хотя это маловероятно), или в образе отравленного блюда, или в пропитанном ядом подарке с королевского плеча.
Я задумчиво и скучающе посмотрел на потолок, потом на пол, потом вовсе куда-то в сторону. Как и ожидалось, мой господин намек понял правильно и мелодично рассмеялся:
– Дюс, я вижу, ты устал и нуждаешься в отдыхе! Отпускаю своего верного слугу домой, но жду завтра. Викки подготовит для тебя деньги, приходи в это же время, поболтаем немножко... о твоем будущем.
Я поклонился и направился к выходу. Фирит дал сутки на принятие решения, надо было употребить это время с толком.
Уже в коридоре меня догнал мягкий, как подтаявшее масло, голос секретаря:
– Сир, как прикажете похоронить?
Я остановился и стал медленно надевать перчатки, старательно прислушиваясь к разговору. Речь короля снова сделалась ленивой и тягучей, словно патока.
– Как-нибудь, мне все равно. Главное, чтобы тихо и незаметно.
– Может, сжечь?
Теперь голос Викки переполняла забота об интересах короны.
Так и стоял перед глазами его преданный собачий взгляд, которым он каждый раз одаривал солнцеподобное величество, взгляд, который, как выяснилось, недорого стоил.
Фирит немного помолчал, а потом одобрительно хмыкнул:
– Хорошая мысль. А пепел рассейте. Чтобы даже следов не осталось!
Последнее предложение походило на яростный рык.
Вот это да! Я даже не подозревал, что венценосец может издавать такие звуки. Сильно же его разобрало...
Дальше стоять у дверей было опасно, и я бесшумно удалился, ломая голову над новыми вопросами, а их набралось много.
Чем мог так сильно досадить самодержцу ребенок? Почему потребовалось тащить малыша во дворец? Ведь проще было прирезать по дороге. Какую угрозу для себя видел в ребенке монарх? И какую игру вел его секретарь? Наконец, самое главное – что мне самому теперь делать?
Я покинул дворец в состоянии мрачной сосредоточенности и, почувствовав спиной чье-то навязчивое внимание, немного покружил по городу, чтобы удостовериться – оно не мерещится.
Ощущение прилипшего "хвоста" не ушло.
Ну что ж, обычное дело, за неблагонадежными с точки зрения короля подданными часто устанавливалась слежка, а я на данный момент находился у правителя под подозрением. До завтрашнего дня, во всяком случае.
"Хвост", даже временный, мне был абсолютно ни к чему, а прием по избавлению от оного я продумал давно. Правда, до сегодняшнего дня он не требовался, но, как говорится, все когда-нибудь происходит в первый раз.