Я вопросительно поднял брови, или что там у меня вместо них, и оглянулся на сирин, ожидая разъяснений.
– Прости, не получилось с первого раза. Волнуюсь что-то, – смутился аптекарь и полез в книгу. Тонкий палец бегал по строчкам, а губы юноши шевелились, проговаривая самые сложные слова вслух. Я скучал, любуясь на маленькую аккуратную за... на тонкую талию Эрхены. Девушка крутилась вокруг с иголкой в руках, отвлекая от мыслей о туманном будущем. Потом предо мной водрузили тусклое старинное зеркало, которое отразило в своих золотистых глубинах таинственное чудище – век бы его не видеть!
Сирин все еще не был готов, и мной снова занялась Эрхена. Она подошла и бесстрашно дернула за торчащую пластину, заставляя в третий раз залезть в балахон с широкими рукавами. Вдвоем со служанкой они выполнили сложную задачу – подогнать на монстра приличный наряд. Сделать его удобным и прочным, таким, чтобы шипы не порвали. Теперь швеи трудились, не покладая рук, обметывали многочисленные разрезы в тех местах, где выпирали шипы. Косо, некрасиво, на скорую руку, но тут уж не до жиру. Я и в холстину завернулся бы.
И хотя одежка получалась удобная, я не радовался. Потому что ни надеть, ни снять ее самостоятельно не мог – сразу порвал бы. Хоть шерстью обрастай, чтобы не мучиться. Или обзаводись оруженосцем.
Эрхена расправила последнюю складку, не снимая рубахи, прямо на мне пришила дополнительную пуговицу и петлю и сделала шаг в сторону, любуясь творением своих рук.
Так забавно было следить за ее серьезным личиком, за деловым видом, когда она обходила меня кругом. Словно девушка мастерила не наряд для монстра, а самое меньшее – шила платье для любимого брата к свадьбе.
Наконец мягко хлопнула о стол книга, и Агаи мрачно изрек:
– Я готов!
Словно на эшафот собрался.
Бронза услужливо отразила в своей полированной глубине молодого мужчину. Я видел его раньше. Несколько лун тому назад.
Интересно, это в сирин врожденная вредность говорит, или он от страха новое плетение придумать не смог? Он что – издевается?
– Дюс, прости, не получается по-другому! Колдовство не ложится на тебя! Ты не принимаешь! – развел руками маг, извиняясь за причиненный ущерб.
Моральный, конечно. Ибо смотреть на лицо двойника Фирита удовольствия не доставляло. Вот и заглянувший в комнату Рис на мгновение потерял свою выдержку и скривился в брезгливой гримасе. Я одарил земляка злым взглядом, и милитес поперхнулся комментарием, готовым сорваться с презрительно изогнувшихся губ. Вместо этого Лаланн прокашлялся и коротко сказал: