От него исходило тепло, и Дженни стало хорошо в его объятиях. Он сочувствовал ей и старался облегчить ее страдания. Они довольно долго лежали молча. Только слышно было, как Тони ласково гладит ее длинные волосы.
— Как хорошо, что мы завтра поедем домой, — устало произнесла она.
Его рука замерла. Он глубоко вздохнул, задержал дыхание и медленно выдохнул.
— Нет, домой мы не поедем. По крайней мере не завтра. И не послезавтра. Нам придется остаться, — решительно сказал он.
— А почему? — растерянно спросила она.
Он не ответил. Дженни приподнялась на кровати, пытаясь посмотреть ему в глаза. Но в темноте лишь неясно светился его едва различимый силуэт.
— Ты же говорил, что хочешь уехать, Тони, — напомнила она.
— Это было тогда, а сейчас все по-другому. — Он погладил ее по щеке. Дженни показалось, что в темноте блеснули его глаза. — Я… я так много передумал.
Безысходность, с которой прозвучал его голос, усилила тоску в душе Дженни.
— Расскажи, — мягко попросила она, желая помочь ему облегчить его боль, так же как он помог ей.
Он беспокойно завозился, отодвинулся и заложил руки за голову.
— Дженни, мне казалось, что ты нуждаешься в разнообразии. Ты же не жила, а существовала, совсем не бывала среди людей. Никак не могла оправиться после смерти отца и продолжала страдать. Я думал, что привезу тебя сюда и немножко расшевелю. Только не учел, что Роб… что он тебе понравится. Я хотел сделать тебя счастливой. — Он повернулся к ней и ладонью дотронулся до ее щеки. — И теперь я повезу тебя домой и буду смотреть, как ты тоскуешь по нему? Надо во всем разобраться здесь.
Дженни бессильно откинулась на кровати и тихо вздохнула.
— А в чем разбираться? Ты же слышал, он знать меня не хочет.
— Но зато ты по нему умираешь.
— С этим ничего не поделаешь.
Они помолчали. Потом Тони немного придвинулся к ней и склонил над ней голову. Одной рукой он нежно убрал волосы с ее виска.
— Может, я тебе помогу, Дженни. Если, конечно, ты разрешишь мне. — Голос его был полон любви и желания.
— Что… что ты имеешь в виду? — еле прошептала она внезапно пересохшими губами. Наконец все встало на свои места. У нее словно открылись глаза. В мозгу завертелась мысль: Тони хочет ее и всегда хотел, только она, занятая своими переживаниями, словно ослепла.
Вдруг в комнате вспыхнул свет. Ослепленные и растерянные, они обернулись на дверь. Там стоял Роберт, лицо его застыло, как маска. Только глаза были живые и горели, как два уголька. Он оглядел лежащую пару и шагнул из комнаты. Свет погас. Дверь закрылась. Они остались в кромешной темноте. Вдвоем. И все же не одни. Словно непреодолимая стена, между ними осталась тень Роберта.