— Я не знаю мыслей и планов моего племянника, леди Катарина. После того, как Шиалистан отбыл из Баттар-Хора, мы отдалились.
— Я слыхала, при дворе Вашего величества много великих кудесников-волшебников. — Теперь, когда словесная партия стремительно набирала обороты, шахматы были позабыты. Леди Ластрик повертела между пальцами черного короля — резную высокую фигурку, покрытую тонким слоем лака и увенчанную позолоченной короной в три пика. — Разве обязательно сидеть вот так, через стол, чтобы обсудить государственные дела? Разве не к вашему двору год назад были доставлены два ониксовых шара? Один из них, по моим сведениям, находиться в покоях Шиалистана, Ваше Величество. Не красоты же ради, даже вы не станете этого отрицать.
Зеленые глаза Ракела сузились, кожа вокруг них собралась мелкими морщинками. Но он продолжал хранить невозмутимый вид и не спешил касаться своих фигур на доске.
— Леди Катарина, склоняю голову пред вашей осведомленностью. Можно только гадать, откуда такие сведения.
— Вы мудрейший из правителей, Ваше Величество. Вы властны и помазаны богами на престол. А мы простые торговцы. Приходиться юлить, изворачиваться. Иначе никак.
Женщина почти кокетливо сморщила нос, она намеренно упомянула «помазание богами», свершенное кровавым восстанием бунтарей, науськанных рхельской знатью. Больше тридцати лет назад, руками бунтарей, с трона был свергнут малолетний наследник Исакай — десятилетнему мальчишке снесли голову лишь за то, что в его жилах текла дасирийская кровь. Династическая ветка Хамы Первого прервалась, и знать посадила своего царя — угодного и «чистокровного» Анада. Боги послали ему двоих сыновей, старший из которых, Ракел, и унаследовал трон. Но Катарина ни мгновения не сомневалась, что знать не упускает случая напомнить владыке, чьими силами его род попал на трон. И, — кто знает, — не пугает ли новым переворотом. Ракелу стало бы сил удержать в руках царство, но придворные интриги и склоки порой оказывались губительнее войн. И даже царь может встретить рассвет с перерезанным горлом.
— Шиалистан — мой племянник, — повторил он, как будто не был уверен, что Катарина понимает смысл этих слов. — Он вырос при дворе, не стану скрывать — во многом я сам занимался его воспитанием. Связь между нами крепка, но я не указываю ему отсюда, какую политику вести в дасирийской империи. И потом, — он вновь коснулся бороды, — на троне сидит императрица Нинэвель, ее рукою и императорской печатью заверяются указы.
— Ваше Величество, как ребенок может понимать, под чем ставит свой росчерк? — Катарина позволила себе немного иронии. — Нинэвель неразумное дитя. То ли дело ваш племянник — есть те, кто считают его слишком … амбициозным.