— Советник, — Катарина нарочно звала его так, памятуя раздутое тщеславие дасирийца, — помнишь ли мою страсть к секретам и загадкам?
Толстяк хотел ответить, но из набитого едой рта раздались лишь невнятные звуки, да посыпались на одежду куски зефира и фиников.
— Так вот, мне в руки, совершенно случайно, попала тайна. Если будешь благоразумен — я поделюсь ею. Воспользуешься верно — вернешь и должность, и спасешь Дасирию от рхельского шакала.
«А не будешь — так заставлю, или найду кого посговорчивее», — про себя добавила леди Ластрик, улыбаясь своему отражению в чаше с вином.
Саа-Рош проглотил пищу и жадно, большими глотками, влил в себя вино, после облизав губы неповоротливым языком.
— С каких пор Тарем стал подавать милостыню? — Спросил бывший советник.
— Это услуга, которая, не скрою, послужит и на благо Тарема. Братские отношения дорогого стоят. — Леди Ластрик сделал неопределенный жест рукой.
Дасириец, ученный годами службы при троне императора, прищелкнул языком, погрозив Катарине толстым, как сосиска, пальцем, и снова взялся набивать брюхо. Оборот, который приобретал разговор, Катарине не нравился. Не хватало только, чтоб толстяк напился вдрызг.
— Хватит! — Женщина выбила чашу из рук Саа-Роша.
Остатки вина выплеснулись ему в лицо, залили ворот камзола. От неожиданности, дасириец часто заморгал, беззвучно открывая рот. Возмущенный, он озлобился, и уже, было, направился к двери. Многоликий тенью сорвался с места и преградил путь. Чуть склонив голову на бок, мальчишка рассматривал дасирийца пустым взглядом. Толстяк отшатнулся, затоптался на месте на гнущихся ногах, почти что пританцовывая от страха.
— Пес! — взвизгнул Саа-Рош, но мальчишка ничем не подал понять, что слова задели его.
— Советник, если ты не прекратишь, я позабочусь о том, чтоб любимые охотничьи гончие моего брата нашли новую игрушку, — предупредила Катрина тихо. — Сядь.
Дасириец мигом стал сговорчивым, раскланялся, лепеча какие-то извинения, и сел на самый край скамьи, отчего его задница мешком свесилась набок. Он вытянулся, подобрав живот, сложил руки на коленях, будто школяр, готовый получать наказание. Многоликий зевнул во весь рот, и снова вернулся на належанное место.
— Теперь будем говорить, — Катарина чихнула, прикрывая нос платком. — Мне доподлинно известно, что Нинэвель родилась не от семени Нимлиса.
Саа-Рош перестал дрожать, вместо этого лицо его вытянулось, пальцы задергались так, будто он перебирал струны на невидимых гуслях. Было видно, как дасириец порывался что-то сказать, уже даже открывал рот, но каждый раз что-то удерживало его. Наконец, бывший советник завертел головой, опасливо озираясь.